Форум » Спальные районы » Аинис. Служебная квартира Рихарда Лемана (1) » Ответить
Аинис. Служебная квартира Рихарда Лемана (1)
Рихард Леман: Удобная, вместительная квартира, оборудованная необходимым терминалом, измененная и обустроенная под мини-лабораторию, для хранения изучаемого материала, образцов и эмбрионов. Одна из комнат переделана для физических занятий, и поддержания себя в тонусе. Спальня, кухня и ванная также претерпели изменения.
Ответов - 68, стр:
1 2 3 4 All
Эрик Леман: Этот полет был целой историей для меня. Первый в моей маленькой жизни. Теперь я знал, как путешествует по планетам мой отец. Он никогда ничего от меня не скрывал, и в криогенной камере мне установили ту же самую программу, что и для него. Хотя, Трейси настаивал на более щадящей, для моей психики, программе, но отец был не приклонен. И теперь я знал тоже, что и Рихард. Меня повергло в шок знание об однополых связях, сексуальных игрушках, мебели, а также разграничение элиты и граждан планеты. Отца нисколько не смущали однополые связи, я знал, что он не является противником подобных отношений. На этой планете было все так удивительно, но многие аспекты я предпочитал не знать. Знания о сексе были мне не ведомы, это пугало и смущало. Выросший в лабораторных условиях, я был лишен подобного. Отец всегда пытался сделать меня пригодным к жизни, многому учил и объяснял. Но любовные утехи были не для меня, это игры взрослых. У меня были другие цели и устремления. Конечно, любовь не была мне чуждой. Я любил отца, Трейси, всю нашу исследовательскую группу, и Высочайшего. Но эта любовь была чистой, эфемерной и искренней. Амои была отличной от Тахены. Ее техногенные башни располагались на поверхности, а не глубоко под землей, как у нас. Погода была ласковой, теплой, и отсутствовал природный ландшафт. Эта планета была полностью техногенной, Тахена же умело гармонировала природу с техникой и инженерскими разработками. Новый мир, который дарил мне новую жизнь. Я надеялся, что у отца все получится, и я смогу оборачиваться. Тогда мы сможем вернуться обратно. Любопытство и тревога смешались воедино. Мне хотелось узнать и увидеть больше, поэтому я с любопытством озирался и слушал новую речь. Рихард быстро освоился с произношением и речью, у меня же были затруднения. Иногда проскальзывал тахенский рычащий и шипящий акцент. Отец сказал, что я обязательно преодолею эти трудности, и в последствии смогу разговаривать, как и все граждане. Его теплая улыбка, вселяла в меня уверенность и разгоняла тревоги.
Рихард Леман: Квартира, располагалась в Аинисе, районе, где жило большинство инопланетников, туда же привезли все необходимое с научно-исследовательского шатла «Ausweiss». Мимолетного взгляда хватило, чтобы определить, что квартира достаточно удобная, вместительная, и имеет все необходимое. Вот только ее нужно было переделать на свой лад, чтобы расположить все привезенные экземпляры. Полет в криокамерах самый удобный, и поэтому мы не были утомлены. Эрик с любопытством, присущим детям, осматривался и шалил. Я не мог не улыбнуться. Нас оставили одних, и мы начали распаковывать вещи. Переодевшись в легкие, военные шорты и топ, я приступил к перестановке и изменению квартиры. Волчонок усердно мне помогал, в силу своих возможностей. Устанавливая приборы, морозильные установки и кондрогенные колбы с эмбрионами (кондроген - органическая жидкость, способствующая росту живого организма и его развитию, а так же поддерживающая жизнь), я заметил множество электронных датчиков: жучков и камер слежения. Конечно, я не рассчитывал на полное доверие со стороны правительства Амои. Сейчас я являюсь не благонадежным элементом, что ж, пусть наблюдают. Я подмигнул одной из камер и отправил воздушный поцелуй. Пусть знают, что я обнаружил их электронные игрушки. Убирать их, я не собирался. Если это правила Амои, то будем играть по ним. Правда правила существуют для того, чтобы их нарушать… Работа была долгой и кропотливой. Нужно было внимательно настраивать приборы и датчики на определенное освещение и температуру, чтобы растения могли благодатно произрастать; проследить за семенами, чтобы они не проросли без надобности; подключить к питанию все установки; разместить все химические и органические препараты в морозильной камере; сложить порошки. Чтобы превратить пару комнат в мини-лабораторию, ушел почти день, но я справился с этим, и теперь мог не переживать за сохранность моих исследований. Предстояло еще оборудовать одну комнату под спортивный зал, и внести кое какие изменения в другие.
Эрик Леман: Когда мы остались одни в квартире, я сразу начал ходить, осматривая комнаты. Это место отличалось от тех, где я привык жить. До этого я находился только в лаборатории, и домах, похожих на лаборатории. Увидев весь «скарб» с шатла, я понял, что в скором времени и эта просторная квартира станет лабораторией, но меня это не огорчало. Значит быстрее привыкну на новом месте. Я ходил из комнаты в комнату, посидел на всех креслах, и попрыгал на всех диванах, проверяя их мягкость, и примечая место для себя. Посмотрел во все окна, осматривая город. Любопытство буквально водило меня за нос, и я покорно следовал своему желанию. Самое лучшее прыгать не на диване, а на кровати, и я побежал в поисках кровати, пока отец раскладывал вещи. С восторгом пересек порог спальни, преодолев расстояние до кровати парой прыжков, и со всей скорости нырнул в это мягкое очарование. Накидка кровати подлетела вверх, обволакивая меня нежным шелком, струясь по воздуху. На действие кровать ответила противодействием, и я слегка подлетел, спружинив. - Вот это да! – воскликнул я, подпрыгивая и сминая накидку на кровати. Ушки пригибались от воздушных потоков, которые я же и образовывал. Эта шалость вызывала огромнейший восторг и веселье, которые пропитали всю мою сущность, как радуга после дождя, моя душа наполнилась яркими красками. В зеркале, находящимся на противоположной стене, я видел свое отражение и веселый блеск в глазах. Напрыгавшись, я продолжил свое наблюдение, и свернул в душевую. Не знаю где, и что я нажал, но сверху побежал поток теплой воды. Я вскрикнул от неожиданности, и через мгновение на пороге душевой возник Рихард, увидев меня, он добродушно рассмеялся. Сначала легкая улыбка, а затем и легкий, чистый смех начали вторить низкому, гортанному смеху отца. Он выключил душ, и, накинув на меня махровое полотенце, вытер от воды. А потом мы начали переодеваться. Отец ни капли не смущаясь, начал снимать с себя форму. Я испытывал неловкость в такие моменты, даже не смотря на то, что Ри являлся моим отцом. Щеки покрылись легким румянцем, я повернулся спиной к нему, дожидаясь, когда он сменит одежду. Он делал это с военной выучкой, а значит быстро. Не успел я опомниться, как он уже предлагал переодеть меня. - Я саааам, - коротко ответил я, протянув слегка слово на тахенский манер. Ри вышел, и я сменил мокрую форму на легкий, серый костюмчик, состоящий из коротеньких шортиков и футболочки. Пока я занимался собой, отец начал делать перестановку и установку датчиков. Так же как и всегда, я начал помогать ему в этом. Не знаю, была ли в моей возне хоть капля помощи, но я не отступался, пытаясь сделать хоть что-то полезное. Даже если я мешал, то отец не прогонял и не наказывал меня. Может, я избалован его вниманием и любовью? Так или иначе, но, похоже, нам обоим нравилось переоборудование комнат. Отец иногда посмеивался, а потом и вовсе отправил воздушный поцелуй куда-то в неизвестность. Мне показалось это занятным, и я последовал его примеру, поцеловав ладонь и сдув свой поцелуй в угол комнаты. К концу дня я устал, а отец был бодр как всегда. И откуда у него столько сил?
Рихард Леман: Волчонок устал, и наверняка проголодался, но весь его вид говорил об удовлетворении проделанной работой. Глазки сияли радостью, а милая улыбка не сходила с губ. Эрик Леман - Спасибо, Эрик! И что бы я делал без тебя? – поблагодарил я волчонка. Присел, и взяв его теплые ладошки в свои, поцеловал в серединку каждую в отдельности. В этом ребенке сосредоточилась вся моя жизнь, а его хрупкие ручки крепко держали мое сердце. Он стоял в нерешительности: отойти или продолжать стоять рядом. Его эмоции мягкими, нежными волнами исходили от тела. Колебался он не долго, и обнял меня за шею, прильнув всем тельцем ко мне. Жар его тела будил во мне желание, но я не смел трогать и губить те чувства, что были между нами. Они были гораздо важнее, чем мимолетные желания тела. Его серая футболка была влажной, малец пропотел, помогая мне. Эрик Леман - Беги в душ. Я возьму твой душевой халатик и приду, - я говорили на языке этой планеты, чтобы совершенствовать речь Эрика. Повторять дважды не было нужды, волчонок вихрем умчался в душевую комнату, помахивая беленьким хвостиком. Вещи были уже разобраны, и мне не составило труда найти наши душевые костюмы. Я отчетливо помнил, что в душевой комнате висели махровые халаты, но нам они пока были не привычны. Шум воды говорил о том, что Эрик уже всполаскивается. Я прошел к нему, и скинув одежду, присоединился. Мне всегда нравилось ощущать элементы природы, и какими бы различными они ни были на планетах, неизменным оставалось удовольствие от контакта с ними. Вода была другой, но, как и прежде дарила свежесть и ощущение чистоты. Живительная влага, с помощью которой поддерживается баланс организмов и окружающей среды. Прохладные струйки, мягко огибали тело и ласкали кожу. Эрик сполоснулся и вышел из-под душа, встряхнувшись. Капли воды брызгами летели с его головы и хвоста, сверкая на свету. Я выключил воду, встряхивая воду с волос на манер граждан Тахены. Помог Эрику вытереться, и одеться в махровую тунику и шорты нежно-голубого цвета. Я же надел только шорты, на этом наши водные процедуры были закончены. Теперь следовало накормить ребенка, и уложить спать. На сегодня ему хватит впечатлений.
Эрик Леман: Я был доволен проделанной работой, и деловито помахивал хвостом. И конечно все эмоции были написаны на моем лице. Футболка была влажной и прилипала к моей спине, я не замечал этого пока мы подключали аппараты, и переставляли мебель. Отец поблагодарил меня за помощь, и встал передо мной на колени, целуя мои ладони. Сначала я не знал как мне поступить, но было так приятно, и, перестав колебаться, я обнял его за шею. Так бы и стоял, не отходя от отца. После физических нагрузок следовало освежиться под душем, что мы незамедлительно и сделали. Костюм, который я одевал после душа, очень нравился мне. Он был таким мягким и почти невесомым, я выглядел в нем довольно мило. Отец беспокоился, что я могу не привыкнуть к местной пище, поэтому у нас был с собой небольшой запас еды. Я проголодался и был голоден как волк, хотя и являлся еще волчонком. Живот недовольно урчал, и я с нетерпением ждал, когда отец приготовит мне ужин. Некоторое время пришлось подождать, но оно того стоило. По квартире разнесся ароматный запах не прожаренного мяса, салата из дикорастущих овощей, приправленный корнем валиуса (корень валерианы). Я облизнулся, и разлил нам по стаканам моло (молоко). Белоснежное, оно так было похоже на снега родной Тахены. Я прикрыл глаза, вспоминая хруст и скрип снега под ногами. Но воспоминаниям я придавался не долго, так как передо мной, на столе, возник ужин. Мне хотелось одним махом умять все это великолепие. Мы сели за стол, вкусно отужинав. Сейчас мне хотелось только одного – спать. Глаза начали непроизвольно слипаться. Помню, что отец взял меня на руки, унося в спальню. Мягкость кровати приняла и поглотила мое тело. Я положил голову на колени отца, и сладко задремал, пока он гладил и перебирал мои волосы.
Рихард Леман: Я взял с собой съестные припасы с Тахены так как не знал, как подействует на волчонка местная пища. Что касается меня, то я достаточно быстро привыкал ко всему. Пока я готовил нам ужин, Эрик ходил за мной по пятам, внимательно наблюдая за процессом приготовления. Было видно не вооруженным глазом, что мальчишке не терпелось поскорее проглотить кусок мяса, даже сырым. Свежие, сытные, ароматные кусочки грокуса слегка обжаривались на сковороде, приобретая золотистую, поджарую корочку. Запах манил и дразнил, распространяясь по всей квартире. Я никогда не прожаривал мясо полностью, оставляя его полусырым, с кровью. Так оно было более питательным для граждан Тахены, и как оказалось – для меня. Эрик изнывал от нетерпения, помахивая хвостиком, и весело повизгивая, как делают волчата. В скором времени ужин был готов, и мы утолили нашу потребность в еде. Пока я прибирал кухню в порядок, мальчик начал засыпать. Его глаза слипались, а сам он пытался найти место поудобнее для сна. Что бы находиться рядом со мной, он пытался уснуть на кухне. Я подхватил его на руки и понес в спальню. Мы выглядели почти ровесниками, но по сравнению со мной он был совсем ребенком. На моих руках он выглядел хрупким и беззащитным. Он автоматически обвил мою шею руками, и уткнулся лицом мне в плечо. Я уложил его на кровать и укрыл одеялом. Эрик положил мне голову на ноги, и я бережно начал поглаживать его по голове, перебирая мягкие, белые волосы, и почесывая за ушком. Вскоре я услышал мерное дыхание и посапывание, мальчик уснул.
Рауль Эм: Сообщение на стационарный терминал (через два дня после прилета). "Уважаемый господин Рихард Леман! Приветствую Вас на Амои! Надеюсь, Вы благополучно устроились? Сожалею, что не смог сам встретить Вас, государственные дела не оставляют ни минутки свободной. Однако, полагаю, настал тот момент, когда мы должны познакомиться поближе и начать работу вместе. Надеюсь увидеть Вас в добром здравии завтра в *** часов в ресторане "VIVA, TERRA", что находится в Апатии. Полагаю, прекрасная Терранская кухня, уютная обстановка и дружеское мое к Вам расположение помогут скрасить этот вечер. С уважением, Рауль Эм"
Рихард Леман: Мы понемногу обживались в квартире, не сколько не смущаясь наличием камер. Я играл с Эриком, развивая его животные инстинкты, шуточной борьбой. Он то и дело кусал меня за руки, но не больно, боясь навредить мне. Хорошо, если он будет вести себя разумно, когда сможет оборачиваться. В этом деле главное сохранять чистый разум, не замутненный животными желаниями. В нашей игре, я поддавался волчонку, но он знал, что в жизни ни кто не даст ему поблажек. Борьба была в самом разгаре, когда прозвучал сигнал кома… поступило сообщение. Отстранившись от Эрика, я подошел к аппаратуре и прочел сообщение от Рауля Эмма, и тут же написал ему ответ: «Уважаемый господин Рауль Эм! Спасибо, что организовали встречу. Устроились отлично, благодаря Вашим стараниям. С удовольствием приму Ваше приглашение, и буду в назначенное время в ресторане "VIVA, TERRA". Надеюсь на плодотворное сотрудничество. С уважением, Рихард Леман» Сообщение ушло на личный ком Рауля Эма. Я тут же начал искать информацию о месторасположении ресторана, и компании, предоставляющие услуги по перевозке. Эрик возился и дурачился возле моих ног, лежа на полу.
Эрик Леман: Я все еще был в пылу игры, когда отец отвлекся на сообщение, и продолжал играться у его ног, поглядывая снизу вверх на его действия. Жизнь с отцом была удивительной и насыщенной, не знаю, что могло бы ожидать меня, если бы Рихард не взял меня на воспитание. Но ответ я все же знал – меня ждала неминуемая смерть, как не удавшегося эксперимента. Задумчиво посмотрел в фиолетовые, чистые глаза, и этот странный продолговатый зрачок. Такие зрачки бывают у некоторых представителей Тахены, и только в перевоплощенном виде. А у отца такой зрачок был всегда. Кто же ты? Я знал, что Рихард не являлся представителем рас тахенцев. Окунувшись в размышления я не сразу понял, что Рихард пристально всматривается в мои глаза. От неожиданности я немного вздрогнул, отец на это мягко улыбнулся и погладил меня по голове. Ох, как же это было приятно. Я прикрыл глаза от удовольствия, слегка помахивая хвостиком. Затем мы начали собираться на встречу. От отца я знал, что мы идем на встречу с его руководителем по научным работам, а я буду как всегда опытным образцом… Снова опыты и генетические операции. Стало страшно и жутко. Я мог погибнуть или измениться от этих вмешательств и манипуляций. Неужели я никогда не выберусь из лабораторий? Неужели вся моя жизнь пройдет в застенках медицинских учреждений? Я прервал себя на подобных мыслях, потому что начал размышлять эгоистично. Отец все делает ради меня, он не покладая рук работает, чтобы я смог жить как все граждане Тахены, и я не могу думать лишь о себе. Я не один, и отец будет любить меня, даже если мой организм начнет необратимо мутировать. А может я зря нагнетаю обстановку подобными мыслями? Может ничего страшного и болезненного не произойдет, а я уже устроил драму из простой встречи. Встряхнув головой, я начал одеваться. Рихард был уже готов, и вызывал нам такси, но его опередили. Как оказалось, для нас уже был приготовлен лимузин. Рауль Эм, руководитель отца по научным разработкам… именно он позаботился о нашей доставке к ресторану. Меня переполняло любопытство и еще много разных эмоций, которые наверняка чувствовал отец. Он помог мне надеть белый китель, и перчатки, хотя я и не любил носить их. Мы выглядели как антиподы: я в белом, отец – в черном. Сильная рука, затянутая в черную, латексную перчатку, бережно сжимала мою, и это придавало мне больше уверенности. Рихард знал, чем меня приободрить. Сев в длинную машину, мы поехали на встречу в ресторан "VIVA, TERRA".
Рихард Леман: Вечер и знакомство удались на славу. Эрик вел себя весьма непосредственно, что говорило об отсутствии страха. Меня это радовало. Значит, снежок легко вживется в новые условия. Дети отличались умением приспосабливаться к новым условиям и не думать о прошлом, живя настоящим. И все бы ничего, но меня что-то настораживало во внешности элиты, а точнее будет сказать – блонди. Это настороженность вползала под кожу мерзким, холодным клубком, вызывая беспокойство. Я знал, что это связано как-то с моим прошлым, которого я не помнил, но которое изредка давало знать о себе, вселяя беспокойство. Я силюсь вспомнить, связать все воедино, чтобы представлять картину целого, но все в пустую. Ничего не помогает, сколько бы я ни пробовал. Все попытки тщетны, и ни одна наука с приборами не в силах помочь мне обрести память. Кто я? – все время возникал болезненный вопрос в голове. Но, глядя на Эрика и Трейси в сердце теплело и появлялся простой ответ – Я гражданин Тахены! Пейзажи города мелькали за окном автокара, который я вызвал для нас. Было весьма интересно узнать, как живут граждане и чем дышат улочки в секторах. И вообще давно нужно было узнать, что находится в нашем районе. Что я и решил сделать, как только уложу волчонка спать. Он сидел рядом со мной, счастливый и довольный… урча, и помахивая хвостиком. Звереныш, - с нежностью подумал я, касаясь и поглаживая его ушки, которые становились все более чувствительными. Он был еще слишком мал, но организм постепенно перестраивался. И так будет еще несколько лет, пока он не достигнет половой зрелости. А потом наступит брачный сезон – самое беспокойное время. Это время приходит у всех Тахенцев, как и у любого животного. Так как они являлись перевертышами, то закон природы так же воздействовал на них. Но пока мой мальчик был мал, и не доставлял особых неприятностей. Я надеялся, что к тому времени он сможет оборачиваться и выберет себе достойную самочку из расы волков. Но за время выбора, он доставит мне массу неприятностей и хлопот. Мы приближались к нашему дому, и я начал предвкушать прогулку по району Аинис.
Эрик Леман: Все было таким необычным для меня, и хотелось постичь все неизведанное. А еще я был очень рад тому, что удалось стянуть косточку, и сладости со стола, которые находились в моих карманах. Теперь предстояло найти укромный уголок в доме и спрятать свои припасы, так, чтобы отец не заметил. Он, конечно, ругать не будет, но нельзя, чтобы кто-то видел, где это заветное место. Я урчал от удовольствия, и помахивал хвостиком, счастливо улыбаясь. Меня грела мысль, что такая аппетитная и большая косточка находилась в такой близости от меня, и мне уже не терпелось поиграть и погрызть ее. Ласковая ладонь отца легла на мою голову, поглаживая ушки, и я буквально расплылся от приятных ощущений. Я прикрыл глаза, продолжая урчать, и переставая махать хвостиком, переполненный негой. Мне хотелось, чтобы он постоянно поглаживал меня по голове и почесывал за ушками. Это было так чудесно, что мне было лень даже двигаться. Немного дискомфорта приносила косточка, пропитав своим соком ткань брюк. Волчонок даже не задумывался о том, что косточка может запачкать его одежду. На брюках расплывалось жирное пятно с кровавыми разводами. Но ему было абсолютно не до того. Он даже не заметил, что они подъехали к дому и пора выходить.
Рихард Леман: Мы зашли домой, мне не давал покоя запах крови и мяса, который преследовал меня с ресторана. И тут я увидел безнадежно испорченные брюки волчонка. Ох уж этот ребенок, все время норовил набить карманы чем-нибудь съестным. Я потрепал его по волосам. - Беги в душ, брось одежду в чистку, и выбрось ту гадость, что у тебя в кармане. Я принесу тебе чистую одежду, - посмотрев внимательно в преданные глаза сына, добавил, - Ты голоден? Эрик отрицательно помотал головой в ответ. Я знал, что Эрик не выбросит свой трофей, такова его животная сущность. Скорее всего, спрячет где-нибудь, и я надеялся, что обнаружу это прежде, чем оно начнет портиться и распространять зловонный запах. Волчонок убежал в сторону ванной, а я пошел за его белоснежной пижамой, которая на ощупь была мягкой и плюшевой. Я расстелил ее на кровати. Когда немного обсохнет – переоденется. Эрик был слишком возбужден, и я сомневался, что он скоро ляжет спать.
Эрик Леман: Отец обнаружил мою косточку, я не думал, что это случится так скоро. Ласковая рука коснулась моей головы, ушки слегка опустились, а хвостик начал весело помахивать, создавая колебания воздуха, образуя небольшой ветерок. Я внимательно слушал его наказы, и думал про себя. «Хм… сбегать в душ… может быть. Бросить одежду в чистку… согласен, если не забуду. Выбросить гадость… это он о моей косточке? Ну уж нет! Это моя косточка, и я ее сгрызу!» Но в ответ кивнул, показывая, что все понял и сделает, как было сказано. На вопрос о голоде, отрицательно покачал головой. Голод и трофей – совсем разные вещи. А потом я устремился в сторону душа. Бережно вытащил косточку, пряча ее между полотенцами в душевом шкафчике. Затем начал расстегивать пуговицы на белом кителе, скидывая его в корзину для грязного белья. Следом отправились брюки и рубашка. Один пункт был выполнен. Припоминая, как я облился в душе, теперь был осторожнее. Но мне совсем не хотелось мыться. Вода такая мокрая… брррр… я всегда замерзал после нее. Я включил душ, но не пошел под него. Шум душа был для отца… отвлекающий маневр. Пусть думает, что я моюсь под душем, а я помоюсь по-иному. Поднес ладони ко рту, и, высунув маленький, розовый язычок, принялся облизывать каждый пальчик. А потом проводил влажными руками по лицу, умываясь, после чего снова облизывал ладони, и повторял процедуру. Затем наступила очередь ушек. Руки привычными движениями прикасались к мохнатым ушам, чистя их шелковистую белую шерстку. От этих прикосновений Эрик блаженно зажмурился, продолжая намываться. Потом погладил и расчесал своими руками мех на хвостике, который довольно и медленно помахивал. Теперь он был разнеженный, и двигаться совсем не хотелось, приятная слабость разливалась по телу. Набрав в ладонь немного воды, спрыснул на себя и волосы, чтобы казалось, что он мылся под душем. Вытерся полотенцем, для галочки, и, накинув халат, вышел из душа.
Рихард Леман: Эрик вышел из душа, лениво передвигаясь, его вид был очень довольным, а глаза покрылись дымкой. Наверняка трогал уши, подумал я, и похлопал по кровати возле себя, приглашая его устроится рядом со мной. В этом большом белом халате, мой волчонок смотрелся таким милым и забавным. Он сел рядом, смотря на меня большими, серыми, томными глазами. Я улыбнулся и обнял его. В ответ, его ручки обвились вокруг моей талии, а личиком уткнулся мне в плечо.
Эрик Леман: В объятиях отца было хорошо и уютно. Мне хотелось, чтобы он, как и прежде поглаживал меня по голове, и почесывал ушки. Я зевнул, засыпая от той лености, что растекалась по телу. - Почеши за ушками, - попросил отца. Он уложил меня в кровать, натянув одеяло до самого подбородка, а затем его ласковая рука легла мне на голову, поглаживая волосы и ушки. Было лень даже хвостиком вильнуть. - Ммм... - протянул я, и прикрыл глаза, окунаясь в мир сна.
Рихард Леман: Эрик был настолько разнеженный, что уснул сразу после душа. Мне даже не пришлось долго ждать, когда он уснет. Я слушал, как он сладко сопит во сне, и гладил его по голове, перебирая мягкие светлые волосы. Смотрел на его спящее личико, безмятежное, довольное. Веки слегка подрагивали, стадия сна была еще не очень глубокой. Провел большими пальцами по надбровным дугам, прогоняя силу по рукам, касаясь этой силой разума ребенка, отгоняя кошмары. Небольшое свечение появилось на ладонях, проявляя мою энергию, которой я часто делился с Эриком. Теперь я был уверен, что ему не приснятся плохие сны. Я поцеловал его в лоб, и направился гулять по району, в котором мы жили."Байрейт"
Эрик Леман: Глаза лениво приоткрылись, осматривая все вокруг… темно. Повел носиком в сторону, ловя запах отца… но его не было. Как странно… на дворе ночь, а отца нет. Может случилось что-то, или на работу ушел… или… или… Этих «или» бесчисленное количество кружилось в голове. Эрик встряхнул головой, вытряхивая эти тревожные мысли из своей хорошенькой, детской и ясной головы, которую еще не тревожат дурацкие, взрослые мысли. Ушки и волосы колыхнулись в такт движению. Поднес кулачки к лицу, и потер глаза, убирая пелену сна, встал на четвереньки, и прогнулся в спине, разминая мышцы и позвоночник. Сделал наклон вниз, приподнимая попу, и махая хвостиком, а затем потянулся вверх, опуская корпус вниз, и вытягивая поочередно то одну ногу в сторону, то другую. Зевнул, широко раскрывая рот… в свое удовольствие. А затем спрыгнул с постели и помчался туда, где была его заначка. Тихий топоток разносился по квартире от бега босых маленьких ножек по полу. Хвостик метался по сторонам, в предвкушении радости. Поворот сменялся поворотом. Эрик хватался за косяки, резко поворачивая, и скользя по полу, собирая ковры в гармошку по всей квартире. Косточка… косточка… КОСТОЧКА!!! Со всего духу Эрик бежал в ванную, не боясь снова нажать что-нибудь не то, и облиться, все это было не важно, лишь бы достичь желаемого… вытащить косточку, прижать ее к себе, вдохнуть этот умопомрачительный аромат, в котором смешивается запах не прожаренного мяса, крови, костного мозга… У Эрика непроизвольно пошло слюноотделение и он плотоядно облизнулся, сглатывая, предвкушая… И вот он момент истины! Ванная! Пока отец отсутствовал, это был идеальный момент, что бы съесть ее, такую нежную и аппетитную, дразнящую воображение и желудок. Эрик сам себе казался героем, пустившимся на поиски приключений, который преодолевает трудности, чтобы разыскать сокровища. Квартира вдруг превратилась в остров, наполненный посторонними, ночными звуками, шелестением трав и деревьев (в соседней комнате, устроенной под лабораторию, стояли растения, шуршащие своей листвой, создавая эффект леса).
Эрик Леман: Стены квартиры стали стенами старого, полуразрушенного храма, за углами и колонами, которого полно неизвестности и опасности. Ковры, которые волчонок так лихо собрал в гармошку, превратились в кусты, насыпи и холмы. Эрик выглянул из-за угла, приглядываясь к темноте, чтобы его вдруг внезапно не окружили пираты, охотящиеся за сокровищем, или аборигены, которые его стерегут. Но темнота все тщательно скрывала, оберегая тайны. Ночь – лучшее время вершить дела, ибо темнота скроет тебя от глаз врага. Волчонок передвигался, чуть дыша, осторожно касаясь стены старого храма, в стенах которого раньше производились обряды и почитали не известных ему богов. Звезды мерцали на ночном небе, указывая стороны света, слегка освещая тьму. Отважный охотник за сокровищами не терял бдительности, прислушиваясь к дыханию ночи и слушая шорохи. За стенами храма ни кого не было видно, но это не значило, что там никого нет. Он юркнул тенью от храма за холм, притаившись. А хвостик, выдавая возбуждение и не терпение своего героя, взвился вверх трубой и начал покачиваться из стороны в сторону. Травы шуршали на ветру, а свое собственное дыхание казалось слишком громким, биение сердца зазвучало в голове. Мысли о сокровищах кружили голову, и будили желание скорейшего обладания ими. Эрик сидел на четвереньках за большим бугром, образовавшимся в ходе его бега по квартире. Колени подогнуты и подтянуты к самой груди, руки согнутые в локтях, слегка приподняты для лучшего наблюдения. Волчонок вытянул шею, чтобы смотреть из-за холма. Ушки стояли высоко на макушке, улавливая любой звук, реагируя на малейший шорох, и поворачиваясь в ту сторону, откуда раздавался шум. Кроме покачивания трав, охотник за сокровищами не слышал ничего, ни крика птиц, ни звука сломанных прутьев, ни чужого дыхания. Возможно, путь открыт… но свободен ли он? До пещеры с сокровищем оставалось рукой подать, и смелый герой решил совершить отчаянный шаг – устремиться за сокровищами, не оглядываясь на опасности.
Эрик Леман: Молодые мышцы сразу среагировали на импульсы мозга, и легко спружинив в прыжке, волчонок попал в пещеру, в которую преобразовалась, в детских глазах, ванная комната. В пещере было темно, глухо и сыро. Мороз попал под одежду, кусая холодом кожу, остужая ее. Искатель сокровищей поежился, встряхнувшись всем телом, и начал свое дальнейшее продвижение к цели. Но не пройдя и пару шагов, попал в ловушку. Оступившись, он полетел вниз вместе с обрушившимся каменным полом. Тело стремительно падало, ветер завывал в ушках, трепыхая их в полете. Страх загнал душу в пятки, а хвост прижался к ногам. Громкий, пронзительный крик разнесся по сводам пещеры, отдаваясь гулким эхом в расщелинах скальной породы. Он пытался ухватиться за какой-нибудь выступ, но у него ни как не получалось. Руки соскальзывали и болели от ссадин, которые были получены в попытке зацепиться за что-нибудь, кричать уже не было сил, а падение продолжалось. Отчаяние сковало железной хваткой сердце, и пробирало мерзким, липким страхом по спине. Казалось, что сердце вот-вот остановиться… но оно продолжало работать, иногда замирая, или бешено колотясь в стенки груди, борясь до последнего за жизнь своего носителя. А потом вдруг все изменилось, полет оборвался, и он со стремительной скоростью погрузился в плотное, мокрое вещество… вода! Много-много воды! Искатель приключений заработал руками и ногами, пытаясь выбраться на поверхность. Но при полете все так изменилось, что он теперь и сам не понимал, гребет ли он на поверхность или погружается все больше вниз… к самому дну. Вода попала в легкие и в уши, затекая во внутрь противными, мокрыми ручьями, заполняя собой. Хотелось выплюнуть ее, отряхнуться и отдышаться. Но пока это было только порывами, а нехватка воздуха все больше сказывалась. Первой реакцией организма было желание вдохнуть полной грудью, но в воде это означало бы верную смерть.
Эрик Леман: Одежда промокла и тянула вниз, он скинул то, что было легче всего с себя снять, на остальное не было времени. Паника начала закрадываться в душу. Может быть я не смогу выплыть и тогда это место станет моей могилой? Но умирать совсем не хотелось, тем более, когда столько опасностей оказались пройденными. И вот осталось совсем немного… Эрик не знал, стала ли вода спасительницей, смягчив удар от падения, или же она сгубит его, утопив, так и не дав возможности прикоснуться к сокровищам. Последние силы ушли в движение, на попытку выбраться. Быстрые и сильные движения постепенно затухали, становясь вялыми. Сквозь гладкую поверхность воды начало пробиваться некое подобие света. Надежда снова возродилась, и вновь появилась сила, которая, казалась, уже закончилась. Еще немного, и вот Эрик всплыл на поверхность с громким вздохом. Он дышал и не мог надышаться, вдыхая воздух в легкие жадно и неистово. Отдышавшись, он повертел головой и увидел берег, к которому и поплыл. Здесь царил полумрак, освещаемый слабым светом сверху, оттуда, откуда он упал. Еще усилия, и наконец Эрик смог достигнуть скалистого берега, и вскарабкаться на него. Выбравшись, он буквально распластался на береге, переводя дух, и давая время телу на отдых. Острые камешки больно вонзились в тело, но сил совсем не было, чтобы встать и лечь более удобно. На самом деле, Эрик поскользнулся в ванной, и, прокатившись по полу, угодил в детский бассейн, где плавал и нырял, заигравшись. А когда устал, то выбрался из бассейна и лег рядом. А детские фантазии несли его дальше по вымышленному миру.
полная версия страницы