Форум » Спальные районы » Эос. Служебная квартира Норвея Форестера (2) » Ответить
Эос. Служебная квартира Норвея Форестера (2)
Норвей Форестер:
Норвей Форестер: - Тебе надо отдохнуть... мой сладкий... - я накинул на нас покрывало и прижал тебя к себе. - Отдохни... Силы тебе еще понадобятся. - и поцеловал тебя. Я не знаю, сколько мы так пролежали, может быть час, может быть всего минуту, для меня время остановилось, я лишь впитывал ощущения от твоей близости, от твоего доверия, от того, что ты принадлежишь мне. Я вспомнил о серьге, лежаший в коробочке. Я подарю ее тебе чуть позже, но уже скоро. Признаться, я волновался. Волновался, что у меня не получится, что я сделаю тебе больно или что делаю что-то не так. Но все было в порядке и я загонял свое волнение на самое дно души, уговаривал себя, что вместе у нас все получится. Что вместе мы сможем больше. Я осознал, насколько сильно я люблю тебя... - Я люблю тебя... - кажется, я это повторил вслух...
Корд Нортон: От этого шепота стало так легко и светло на душе... Я повернулся к тебе лицом, все еще не открывая глаз. Под дыханию нашел твои губы, и прикоснулся к ним своими. Сначала осторожно, легким касанием. Потом провел по ним языком, проникая между ними. И обнял крепко, прижимая к себе. Принялся поглаживать по спине, по плечам. Было так хорошо просто лежать рядом, но мне снова хотелось ощутить то самое чувство полета. И разделить его с тобой. - Не бойся... Прошептал отстраняясь, и снова целуя. Я верил тебе. Доверял. И давал свое согласие.
Норвей Форестер: Я просто лежал и смотрел тебе в глаза. - Я сейчас... - поднялся, прошел в ванную комнату и вернулся с тюбиком лубриканта. - Это поможет избежать лишнего... дискомфорта и чуть притупит болезненные ощущения, если они будут... Я сел на постель, не решаясь попросить тебя перевернуться. Но ты помог мне сам. - Не бойся... все будет хорошо... Я улыбнулся тебе и лег рядом, проводя по груди кончикми палцев. - Сладкий мой, я... я не хочу сделать тебе больно, поэтому... лучше будет, если ты перевернешься на живот и встанешь на колени. Это... эта поза... - я тщательно подбирал слова. - Она рекомендуется для первого проникновения.
Корд Нортон: - Хорошо... - я улыбнулся, напоминая себе мысленно, что с тобой я не боюсь. Ничего не боюсь. И этого тоже. Я перевернулся на живот, и гибко потянулся, подтягивая колени под живот. Обнял руками подушку, утыкаясь в мягкий шелк носом, а потом повернулся и посмотрел на тебя за плечо: - Так? И приподнялся на коленях. Перед тобой я не чувствовал себя униженным даже в такой позе. Ведь все действительно будет хорошо. Потому что мы этого хотим. Хотим оба. Я чуть развел бедра, приоткрываясь, и замер. Внутри все похолодело в предвкушении первого твоего прикосновения. Я как заклинание твердил про себя "все будет хорошо" и пытался заставить себя не сжиматься внутренне. Это будет мешать.
Норвей Форестер: - Так... - я сел рядом с тобой и провел рукой по твоей спине, успокаивая. А потом встал позади тебя на колени и начал целовать спину, поясницу, ласкать руками упругие ягодицы, дразнить плоть и вход в твое тело. Я играл с тобой, возбуждал тебя снова, чтобы ты еще раз мог окунуться в те ощущения, которые заставили тебя так бурно и сильно выплеснуться первый раз. Я медленно ласкал тебя, но пока не пытался проникнуть в тело, я готовил тебя, успокаивал, нежил в руке плоть и целовал тебя. Но, как бы я не старался подготовить тебя, собственное возбуждение уже становилось болезненным. Я выдавил на пальце немного лубриканта и провел ими между твоих ягодиц, смазывая тебя, чуть дразня вход, проникая смазанными пальцами немного внутрь. А потом добавил смазки и проник уже глубже, снова стараясь зацепить за простату. Твоя плоть уже подрагивала, отвердела, налилась жизненным соком, ты был готов принять меня. - Расслабься... доверься мне... - прошептал я и обильно смазал себя. А потом толкнулся в твое тело своей плотью...
Корд Нортон: Я наслаждался твоими прикосновениями и ласками, заставляя себя забыть о том, что собираюсь сделать. Что мы собираемся сделать. Я ведь блонди, и могу заставить себя не думать о том, чо чем думать не хочу. Хорошо, что до этого ты уже ласкал меня пальцами, и немного подготовил. Я заставил себя расслабиться, и твои пальцы легко проникли в меня, снова лаская изнутри, доставляя удовольствие. Я уже подрагивал от возбуждения, плоть налилась силой и желанием, когда ты вынул из меня свои пальцы и приставил головку к входу в мое тело. Конечно же, рефлексы тут же дали о себе знать. Анус судорожно сжался, противясь вторжению. Это был не палец. И даже не два. Я чуть подался вперед, будто уходя от давления, а потом прошептал: - Подожди.. не двигайся... Ты держал меня за бедра, послушно замерев, а я подождал, пока спазм мышц пройдет, и сам чуть подался назад, заставляя мышцы расслабиться и приоткрыться. Пришлось немного шире развести бедра. Медленно, очень медленно я давил на тебя, насаживаясь сам... Мышцы подавались неохотно. Стало немного больно... Но я чувствовал живую плоть... Коротким резким движением я качнулся назад, охнув от боли. Куда же без нее... Правда она не была такой уж ужасной как тогда... Но я запретил себе об этом вспоминать. Я замер, коротко и часто дыша, привыкая к ощущениям. Немного переждать... и мышцы перестанут судорожно сжиматься. Я знаю...
Норвей Форестер: - Тише, мой сладкий, тише... - я удерживал тебя за бедра, не давая тебе резко двигаться. - Подожди, мой хороший... Не торопись, иначе будет больно. - шептал я, а руками оглаживал твои бедра, попку, поясницу, спину, успокаивая тебя, прогоняя боль. Чтобы облегчить проникновение, я добавил еще лубриканта, а потом сам двинулся, всего на миллиметр, чтобы дать тебе понять, что если делать все правильно, боли не будет. Я чуть надавил на твою спину, показывая тебе, как лучше выгнуться, чтобы чуть-чуть изменить угол проникновения, облегчить его, избежать неприятных ощущений. И двигался, медленно, очень осторожно, бережно, входя в тебя. Я не стал входить в тебя полностью, ограничился лишь тем, что в тебя вошла головка и треть ствола. Пока было рано проникать глубже. Ты дрожал, и я пытался успокоить тебя, целовал твою спину, ласкал бедра и твою плоть. Я не двигался, давая тебе возможность привыкнуть, справиться с ощущениями, с возможной болью. Да и лубрикант был с анастетиком. - Мой хороший... мой любимый... - я не переставая шептал тебе, лаская твою плоть сильными уверенными движениями, а потом двинулся назад, выходя из тебя... И снова вперед, снова входя лишь на треть. Я прислушивался к тебе и сдерживал себя, свое возбуждение. Ты был такой тесный, такой горячий, сжимался на мне и вздрагивал... - Все хорошо... мой единственный... все хорошо... - уверенными движениями я ласкал твою плоть, медленно двигаясь в тебе.
Корд Нортон: Тихий горячий шепот успокаивал, твои ласковые руки разгоняли боль и страх, поддерживали возбуждение, и боль отступала. Страх исчезал. Я послушно замер, распластавшись грудью на кровати, раздвинув бедра пошире, и предоставляя тебе самому двигаться медленно и осторожно. Ощущения постепенно менялись. Я чувствовал, как пульсирует во мне горячая, живая плоть, и это ощущение.. нравилось. Твои пальцы ласкали меня, дразня и распаляя, тело подстраивалось... и боль отступила. Я чувствовал, как ты осторожно двигаешься во мне, боясь причинить боль. Я чуть приподнялся на руках, и когда ты в очередной раз медленно проникал в меня, не полностью, сдерживаясь... Сделал то, чего ты от меня не ожидал. Именно поэтому у меня и получилось... Получилось забрать тебя глубже, и головка твоего члена коснулась той самой точки... и тихий стон удовольствия сквозь зубы. - Да... Я снова замер, но теперь ты уже проникал глубже, и с каждым проникновением по моему телу пробегала дрожь удовольствия, заставляя дышать глубоко и шумно, подаваться тебе навстречу.. всегда неожиданно... И когда я в очередной раз провернул этот маневр, подловив тебя, я почувствовал, как мои ягодицы уперлись в твой пах. Я почти сидел у тебя на коленях, вобрав тебя полностью, и закусив губу тяжело дышал. Твои руки продолжали меня ласкать, и я почти растворялся во всех этих ощущениях.
Норвей Форестер: Это было... так сладко и необычно, так ни с чем не сравнимо, так... волнующе и трепетно. Осознавать, что теперь мы - единое целое, одно, большое, сильное, как один организм, одна душа на двоих. Ты принял меня полностью и я не торопится двинуться назад, я наслаждался твоим жаром и теснотой, и твоим доверием. А ты требовал все больше, двигаясь самостоятельно, и то, что ты делаешь это впервые и тебе все еще может быть больно - это выдавало лишь твое рваное дыхание. Но ничего, у нас будет время, чтобы научиться этому искусству в совершенстве, чтобы познания в теори закрепились широкими познаниями на практике. Ведь мы блонди, а это значит, что каждый стратег в своей области. И в этой тоже... Мы научимся, научимся всему... Я чуть поменял позу и потянул тебя за собой. Теперь ты сидел у меня на коленях, запрокинув голову мне на плечо, а я одной рукой ласкал твой сосок, а второй все так же ласкал плоть, чувствуя уже, что ты дрожишь, что напрягаешься в моих руках. А потом я снова поменял позу и теперь ты снова упирался грудью в постель, а я двигался в тебе, медленно, осторожно, бережно, но уже входя на всю длину, удерживая тебя рукой за бедра, а второй продолжая дразнить тебя. - Мой... единственный... мой... Ты уже без сопротивления впускал меня, тело твое кажется уже свыклось с проникновениями, ты осознал, что боль ушла, оставляя вместо себя лишь тепло, и ты подавался на меня, сам, чуть постанывая. - Не спеши, мой хороший... - мне даже приходилось тебя чуть сдерживать, чтобы неосторожное движение не разрушило создавшейся ауры, что окутала нас, не разрушило наше единение и не причинило тебе боль. Ненужную и лишнюю. Я добавил еще немного смазки и двигаться стало легче. Надо будет приобрести другой лубрикант, более мягкий, не так сильно впитывающийся. И пока еще с анастетиком. Я знал, что завтра у тебя будут болеть даже те мышцы, о существовании которых мы знаем только по учебникам анатомии. Но эта боль будет ничто, по сравнению с ощущениями, полученными при соитии. Я удерживал тебя, двигаясь плавно, но глубоко, и, когда задевал внутри тебя ту самую точку, ты постанывал, словно бы прося еще. И я старался задевать это место, чтобы слышать тебя, понимать, что тебе хорошо. И сам уже был на грани, был готов выплеснуться в твое податливое тело, уже почти жадно принимающее меня, и ласкал тебя, не переставая, подводя к самому краю вместе с собой...
Корд Нортон: Боль и страх растаяли. Я забыл о них. Забыл обо всем. Существовал только твой шепот, твое дыхание, твои прикосновения и ласки. Я растворялся в тебе, принимал тебя, постанывая еле слышно, и стремился тебе навстречу. Это было волшебство. Мы жили одной жизнью, одними ощущениями, отдельно от окружающего мира. Я не сопротивлялся. Напротив, я уже с радостью отвечал тебе, желая больше, острее. Но ты останавливал меня, удерживал, не давая сменить темп, и я покорялся, мягко покачиваясь на волнах наслаждения, которое ты мне дарил. Ты был во мне, вокруг меня, и я что-то хрипло шептал, отвечая на твои милые нежности. А потом внутри меня что-то натянулось. Как будто я стал луком с натянутой тетивой, и вот сейчас сорвется стрела и запоет в густом воздухе. Я замер, выгибаясь, чувствуя, как во мне зародилась и крепла дрожь удовольствия... И потом неожиданно - как будто кукловод обрезал нити, и я дернулся и забился в твоих руках, орошая семенем твою руку, растворяясь в собственном крике, в экстатических судорогах, сжимая тебя в себе, подаваясь назад, вбирая в себя полностью резкими толчками... еще.. и еще... пока не затих обессиленный, уткнувшись лицом в простыни. Сил хватило только на то, чтобы задушенно прохрипеть в подушку: - Я люблю тебя.... И почти отключиться, перестать воспринимать реальность. Настоящими остались только дрожь в расслабленных мышцах и ощущение полета и невесомости.
Норвей Форестер: Вместе... вместе дышать, качаться на волнах, подставлять лучи яркому солнцу. Вместе. Вместе впитывать жар и отдаваться нежной прохладе. Вместе. Вместе срываться с острого края, раскидывая руки как в полете, как свободные птицы, и падать, падать, падать... Вместе... Я осторожно выскользнул из твоего тела и почти упал рядом с тобой, опустошенный, прижался к тебе, и слушал, как бьется твое сердце, как успокаивается дыхание, видел, как уходит дрожь. Моя рука легла на твою спину, влажную, прошлась по плечам, коснулась растрепанных прядей, пальцы снова скользнули на шею, плечи, лопатки. Я поцеловал тебя в плечо и прошептал: - Сладкий мой... - поднес пальцы ко рту и коснулся твоего семени кончиком языка, слизывая его с пальцев. - Мой...
Корд Нортон: - Твой... - пробормотал лениво, и безмятежно улыбнулся. - Что, на самом деле сладкий? - я чувствовал, как между бедер стало влажно, но банально подниматься и тащиться в душ было лень. - Это тебе добавка к десерту... - усмехнулся, и привалился спиной к груди Норвея, прижимаясь к нему. - Это было восхитительно... - пробормотал, не раскрывая глаз, вжимаясь в блонди всем телом.
Норвей Форестер: - Мой... - засмеялся и чуть отстранился от тебя. - Сладкий мой, пойдем... - я поднялся и протянул к тебе руки. - Давай, свежая и прохладная вода вернет тебя к жизни... - я улыбался, глядя, как лениво ты двигаешься, как неловко сдвигаешь ноги, как слегка закусываешь губу, когда садишься. - Это пройдет... ты привыкнешь... - я помог тебе подняться и тут же прижал тебя к себе.
Корд Нортон: - Так пройдет, или привыкну? - тихо рассмеялся, сдвигая ноги и прислушиваясь к тянущему ощущению в области ануса. К слову сказать, ощущения были не особо болезненные, и не вызывали чувства обиды и унижения, а совсем наоборот. Напоминали о сладких мгновениях соития. По бедрам потекло влажное. - Мне срочно необходимо в душ... Я обнял Норвея, почти повиснув на нем. ВОпреки тому, что я сказал, шевелиться не хотелось вовсе. Так, почти вися на нем, я добрался до душа. Стоял я с трудом. Меня слегка покачивало. Но это была слабость после эйфории, а не измотанная усталость.
Норвей Форестер: - Идем... уже идем... - ты почти висел на мне и в такой не слишком удобной позе мы добрались до воды. Она приятно охладила кожу, и ты жадно ловил ее на лицо. Я же смотрел на тебя и улыбался, иногда поддерживая тебя, когда тебя покачивало. - Это прйдет. - совершенно серьезно произнес я. - Первый раз всегда немного больно и не совсем приятно, но видишь, вместе у нас получилось. - я встал к тебе под струи и прижал тебя к стенке, целуя закрытые глаза, скулы, щеки, плечи. Руками я смывал с тебя следы нашей страсти, осторожно проникая между ягодиц, ласково поглаживая вход в твое тело, а потом опустился перед тобой на колени, прижался к паху щекой, и не долго раздумывая, взял тебя в рот...
Корд Нортон: Прохладная вода оживила меня, и я почувствовал прилив сил. А вместе со мной это почувствовал и ты, когда коснулся губами моего члена и моя плоть начала оживать под твоими ласками. - Любимый... - выдохнул я, подаваясь в нежные губы, поглаживая его плечи. - Пойдем... Я хочу еще... Я знал, что мое тело способно вынести больше. И хотел повторения. Сегодня была наша ночь.
Норвей Форестер: Возбуждая тебя, я возбудился сам. Я безумно, до дрожи, желал тебя, желал ласкать тебя и брать, и отдавать себя, принимая твои стоны и дрожь тела взамен. - Сладкий мой, тебе может быть больно сразу вот так второй раз... Но... если ты готов... и хочешь этого... я буду осторожен... Хорошо, что лубриканта было не один тюбик... Я отвернул душ в сторону, чтобы вода не смывала лубрикант, и обильно увлажнил себя, а потом легко повернул тебя за плечи спиной к себе и тут же скользкие от смазки пальцы проникли в тебя, лаская атлас кожи, заставляя расслабиться. Вторая рука легла на твою поясницу и я чуть надавил, помогая тебе прогнуться и упереться руками о стену. - Доверься мне... - я растягивал тебя, готовил, скользил двумя пальцами внутри тебя, то почти выходя, то проникая глубоко, и наконец вынул их, но лишь для того, чтобы тут же одним плавным и сильным толчком войти в тебя, сразу до основания, и замереть, давая тебе время привыкнуть к вторжению.
Корд Нортон: Второй раз было легче, мышцы еще не сошлись после первого раза, и проникновение было не таким болезненным и сразу - полным. Я счастливо вздохнул, доверяясь тебе, отдаваясь... и подчиняясь. Я больше не боялся. Но я буду принадлежать только тебе. - Я только твой... Двинул бедрами, дразня. Сейчас я уже отвечал тебе гораздо смелее, не напрягаясь и не прислушиваясь к себе.
Норвей Форестер: - Только мой... - я удерживал тебя за бедра одной рукой, а второй ласкал твою плоть. Двигался я на полную длину, то почти выходя, то входя до основания. Ты был так горяч и еще тесен, что двигался я медленно и осторожно. А ты учился отдавать себя. Отдавать себя мне. И я брал, брал тебя, впитывая каждой клеточкой твои стоны, твое тепло, твои движения... тебя... Я уже был готов выплеснуться в тебя сам и подводил тебя к тому же краю. Я хотел, чтобы мы вместе... Я прижал тебя к стене, активнее двигая рукой, беря тебя сильнее, но не забывая, что ты доверился мне и не делая больно... - Мой... - и выплеснулся в твое тело, входя до самого основания, прижимаясь к тебе, принимая на руку твое семя...
Корд Нортон: Я переводил дыхание, успокаиваясь, и все еще удерживая тебя в себе. Быстрая регенерация сделает свое дело. Завтра уже будет все нормально. Да и дискомфорт в ощущениях был не таким уж и большим. Точнее сказать - я его вообще не чувствовал. - Твой... - улыбнулся, выпрямляясь, и развернулся, чтобы обнять и поцеловать. Как же было приятно ощущать, как бьется твое сердце торопливым ритмом... Мы омывали друг друга под теплыми струями воды, а потом выбрались из ванной и облачились в махровые халаты. - Хммм.... подобное времяпрепровождение разжигает аппетит... Надеюсь, твой фурнитур не будет против, если я проведу инспекцию на кухне? - прошептал я приобнимая Норва и ласково покусывая его за ухо.
полная версия страницы