Форум » Спальные районы » Эос. Служебная квартира Норвея Форестера (2) » Ответить
Эос. Служебная квартира Норвея Форестера (2)
Норвей Форестер:
Норвей Форестер: Из груди вырвался тихий стон и я сам подался на ласкающие меня пальцы. Эти новые ощущения были не похож ни на что... Так сладко... И если это сон, то я не хочу просыпаться, нет, пожалуйста, не сейчас... Интуитивно я толкаюсь в твою руку, она такая теплая, нежная, ласковая. Шире развожу колени, подаюсь к тебе и сильнее выгибаюсь. Но, все же, мне немного страшно... Впервые я испытываю такие ощущения и я боюсь, что все это кончится, вот так внезапно оборвется и пропадет, и я спешу, спешу насладиться твоей близостью, и мне становится неловко за свое неумение, за неопытность, и я не знаю... не знаю как это все должно быть на самом деле, ведь до этого момента только ты принадлежал мне. И я безумно хочу принадлежать тебе и узнать, каково тому, кто не берет, а отдает себя...
Корд Нортон: Я добавил смазки, продолжая ласкать тебя изнутри, мягко нежа губами поясницу, поглаживая рукой налитой член и поджавшиеся яички. Ты возбужден, и как же ты прекрасен в своем желании. Я чувствую, что тебе немного страшно. Ты нерешителен и робок. Ты никогда не испытывал подобного, но ты так этого желаешь... Я постараюсь быть нежным... Я продолжаю растягивать и ласкать тебя, пытаюсь добавить третий палец. Сам я уже готов взорваться. Если бы ты только знал, как ты сейчас выглядишь... Мне стоит большого труда сдерживать свои порывы. Но я слишком хорошо знаю, каким может быть первый раз. У тебя все будет по-другому. Третий палец втискивается в тебя. Я стараюсь не причинить боли, медленно и совсем по чуть-чуть двигаю ими в тебе, подготавливая.
Норвей Форестер: - Корд... ммммм... - я закусил губу и чуть дернулся, когда понял, что ты ласкаешь меня уже тремя пальцами. Было так сладко, боли совсем не было, лишь приятное тепло зарождалось в паху, становясь все сильнее и сильнее. А когда ты задел что-то во мне, от поясницы до затылка пошла дрожь, заставляя выгнуться, податься на ласкающие меня пальцы. Теперь я сам старался двигаться в такт твоим пальцам, но у меня не получалось, поэтому я просто отдался ощущениям, чувствуя, как твои пальцы ласкают местечко, от прикосновения к которому ощущения стали такие яркие и сильные...
Корд Нортон: Три пальца уже довольно легко проникали в тебя. Ты раскрылся, и тихо охал и вздыхал, когда мои ласки приносили тебе особо острое наслаждение. Я вынул их из тебя, отстранился, смазывая себя обильнее, и накрыл тебя, прижимаясь грудью к спине, прижимаясь возбужденной плотью ко входу в твое тело. - Я хочу тебя... - прошептал на ухо еле слышно, помогая себе рукой. Скользкая головка уперлась в сжавшийся анус, и я чуть надавил, пытаясь проникнуть в тебя. Я встал на колени, чтобы было удобнее, а одну руку подвел под низ твоего живота, приподнимая, заставляя почти встать на колени. Когда ты послушно сделал так, как я хотел, то приоткрылся, и я воспользовавшись моментом снова чуть толкнулся и начал проникать, преодолевая сопротивление мышц, очень медленно и неторопливо, а второй рукой начал ласкать твой член по всей длине, оглаживая головку, проходясь пальцами по стволу, сжимая и поглаживая, лаская яички. И очень внимательно следил за твоей реакцией, чтобы вовремя остановиться.
Норвей Форестер: Может ли быть что-то более нежное, чем прикосновение губ любимого? Может ли быть что-то слаще этих губ, сводящих с ума, заставляющих кружиться голову и забыть обо всем на свете. Может ли быть что-то более приятное, чем прикосновение его рук? Заботливых, ласкающих и сильно и нежно... Оказывается, мое тело может быть таким отзывчивым и податливым. Оказывается, ласки рук дорогого человека столь желанны и приятны. Оказывается, отдавать свое тело столь сладко, особенно тому, кого жаждал в своих снах и мечтах. Я приоткрыл рот, ловя воздух и выгибался под лаской. Для меня это было впервые, было ново, каждое ощущение, каждое прикосновение, каждое движение. Этот блонди, к которому меня непреодолимо тянуло, сейчас он ласкал меня и я с каждой минутой удивлялся себе все больше. Нет, я не бездушная машина, и я рад, что не стал ею как того хотела Юпитер. Нет, я не назову ее матерью, разве мать обречет своих любимых детей на муки лишь созерцать, лишь быть сторонним наблюдателем и подавлять естественные желания медикаментами ради выгоды чего? Ради чего она обрекла нас на все это? Ради планеты? Ради себя? Ради благополучия? Но ведь если бы она заботилась о нашем благополучии, разве отдала бы жестокий приказ быть лишь наблюдателем? Первый раз... Я отдавал себя первый раз и немного боялся, но я доверял... Доверял Корду, потому что люблю его...
Корд Нортон: Я ловил каждый вздох, дрожь, стон... Вот ты замер - и я замер вместе с тобой. Насколько мне было тяжело сдерживаться, как мне хотелось почувствовать всего тебя, и все же я терпеливо ожидал твоего сигнала, разрешения. И получал его. Еле заметным движением, чуть изменившимся дыханием. И я продолжал. Продолжал свое медленное восхождение на пик удовольствия, и вел тебя за собой. Я был настолько поглощен тобой, твоими реакциями на свои действия, что сам удивился, когда моего паха коснулись твои ягодицы. Я слегка качнулся, вместе с тобой, и замер, прислушиваясь к тебе, к себе. И еще раз, как будто проверяя что-то. И прижался грудью к твоей спине, целуя в шею, лаская плечи...
Норвей Форестер: Может ли быть что-то прекраснее, чем объятия любимого? Чем его нежность и осторожность? Чем его забота и ласка? Наверное есть, но я пока не знал этого. Я прислушивался к себе... Желание сжало комок в животе и бешеным восторгом перехватило горло и я сам не заметил, как вобрал тебя полностью, впустил до самого основания и уткнулся ягодицами тебе в пах. Ощущения были болезненными, но боль была не сильной, лишь тянущей, смешивающейся с возбуждением. Я положил себе руку на пах и начал двигать ею в такт твоим движениям. Медленным и плавным, не сильным, осторожным. И слушал себя, а слышал лишь, как в твоей груди бьется сердце, или это в моей? Я не понимал этого, а, может бытть, это мы вместе... - Мммммм... - кажется, я уже сам себе не принадлежал, я растворялся в тебе, чувствовал тебя, вбирал тебя полностью, впитывал...
Корд Нортон: Я первый раз брал. Хотя... одновременно и отдавал. Дарил. Щедро. Не жалея. И все равно мне казалось мало. Я был нежен, осторожен, и старался не причинить неожиданной боли. И, кажется, я неплохо справлялся. Я слегка ослабил контроль над самим собой, и стал двигаться более активно, но все так же неторопливо. Я уже позволял себе выходить наполовину, и снова медленно погружаться в жаркую, пульсирующую тесноту. От этой сладкой пытки можно было потерять голову. Сдерживаться становилось невероятно трудно. Хотелось брать сильнее, глубже. Забирать любимого всего, полностью... Но я смерил свой порыв. Нежность и ласка. И поцелуи. И мягкие поглаживания-прикосновения. И безграничное море любви. И слияние. Я хотел, чтобы он запомнил свой первый раз именно таким. Страсть еще будет. Обязательно. Потом. Когда он привыкнет. Сегодня же я с нежностью и любовью принимал его дар... его самого...
Норвей Форестер: Я уже не сдерживал себя. Наоборот, я старался раскрыться шире, впустить тебя глубже, чувствовать тебя. То, что со мной творилось не описано ни в одном учебнике, ни в одной книге я такого не читал никогда и вряд ли прочту. Я просто сгорал изнутри, плавился, голова кружилась от ощущений и в какой-то момент я чуть ли не упал грудью в постель, на одной руке держаться было сложно. Вторая рука ласкала пах в такт твоим движениям. Я чувствовал, что уже на грани, что скоро не смогу вообще себя контролировать и хотел, чтобы этот момент скорее настал. Еще несколько сильных движений, и я выгнулся в твоих руках, сильнее толкнулся на тебя и выплеснулся в свою руку, падая на постель, вздрагивая, сжимая тебя...
Корд Нортон: Ты сам начал двигаться мне навстречу, показывая, что я могу быть смелее. И я последовал за тобой, поддерживая за бедра обеими руками, не давая двигаться слишком резко. Ты вскрикнул, сжимая меня, и я не удержался, сильно толкнулся в тебя до основания, орошая семенем... Я прижимался к твоей спине грудью, удерживая себя на согнутых в локтях руках, и медленно целовал твою спину, плечи, чувствительную кожу у основания шеи. Кожа была чуть солоноватой, и я иногда проходился по ней языком. Это заставляло тебя смешно вздрагивать. Я прижался к тебе теснее, склоняясь к уху. - Мой... - шепчу, терзая губами нежную мочку уха и щекочу языком шею. Мне так нравится твоя расслабленная, счастливая улыбка...
Норвей Форестер: Мы падаем на постель и я вытягиваюсь, не выпуская тебя, не давая тебе выйти, и улыбаюсь. Ты тоже мой, но сил сказать это нет, пока еще не успокоилось дыхание, еще не прошла дрожь после соития и я не хочу тебя выпускать. Но все же мне приходится это сделать. Ты плавно соскальзываешь с моего тела и растягиваешься рядом. И так же улыбаешься, но в глазах твоих есть какая-то хитринка и я пока не могу ее разгадать. Ты проводишь по моей спине рукой и я переворачиваюсь, подставляя под ласку грудь и живот и ты тут же стискиваешь пальцами мой сосок. Я снова вздрагиваю и делаю глубокий вдох. А потом приваливаюсь к тебе и целую, жадно, властно, так, как ты любишь. Мой.
Корд Нортон: - Теперь ты мой... - шепчу в перерывах между поцелуями, - весь. Без остатка. Полностью мой. Любимый... - я притягиваю тебя к себе, желая чувствовать тепло твоего тела, твои истому и разнеженность. Мы пока просто лежим и целуемся. Но я точно знаю, что будет продолжение. Вот только каким оно будет... Об этом еще не знаем ни я, ни ты...
Норвей Форестер: - Твой. - я лежу, рсслабившись, обнимая тебя и улыбаюсь, глядя в любимые глаза. А потом потягваюсь довольно и шепчу: - Мне кажется, что... сейчас нам обоим нужно в душ... Как думаешь? - я поднялся и протянул к тебе руки, а когда ты поднялся, я дернул тебя на себя и обнял, прижимая к себе, и впился губами в твой рот, не давая вырваться.
Корд Нортон: - Ммм... душ - хорошая идея.... Но чтобы до него дойти - надо встать с кровати, - смеюсь я, продолжая обнимать тебя. Немного понежиться, просто валяясь на кровати. Мы можем позволить себе эту маленькую слабость. Но через некоторое время ты все же встаешь и тянешь меня за руку в душевую. - Ну хорошо... хорошо... - ворчу недовольно, поднимаясь. По пути внезапно бросаюсь на тебя и снова прижимаюсь пахом к соблазнительным ягодицам. Я бы не отказался от продолжения, но вот как это воспримешь ты... Поэтому я не настаиваю, ожидая ответной реакции. А в меня будто зверь вселился. Я голоден. И уталить мой голод сможешь только ты.
Норвей Форестер: Мы уже почти были в душевой, как ты прижался ко мне со спины. Я глубоко вздохнул и потерся о тебя. Конечно, ты снова был полон желания и, как мне показалось, был бы не против повторить. Я прислушился к своему телу. Да, я бы тоже хотел продолжения, но... Сжав мышцы, я обнаружил, что кое-какое место ощутимо побаливает. Конечно, я блонди и завтра об этом я уже не буду вспоминать, но сейчас это было бы больно. И, в то же время, я сам хотел еще, хотел снова чувствовать тебя в себе, снова быть твоим и снова впитывать тебя каждой клеточкой. Смеясь, я повернулся в твоих объятиях и положил руки тебе на плечи. - Сладкий мой... ненасытный... - и повернулся к тебе спиной, давая понять, что тоже не против продолжения. Ничего, потерплю, если будет больно, ты же будешь аккуратен, верно?
Корд Нортон: - Ммм... я сейчас... - произнес я шепотом. Я не хотел причинять тебе боль, а поэтому... Смазка с анестетиком была там же, где и обычно. Тебе не будет больно. Я прихватил тюбик и вернулся в душевую. Обильно увлажнил себя и тебя и снова прижался грудью к спине. - Я люблю тебя... Моя напряженная плоть упиралась между упругих ягодиц. Надо всего лишь немного наклонить тебя вперед... И направить себя. Ты с готовностью отвечал на мои ласки, а я поглаживал твою грудь, лаская напряженные соски, целовал шею, дразнил рукой наливающийся член. - Я хочу тебя... Я направил себя, чуть надавливая, и одновременно прижимаясь к тебе сильнее, заставляя чуть наклониться вперед и упереться руками в стену.
Норвей Форестер: И я снова плавился в твоих руках, выгибался, впуская тебя, и боль смешивалась с удовольствием, ни с чем не сравнимым удовольствием. Я постанывал, все же принимать тебя второй раз так быстро было немного сложно, тело еще не свыклось с тем, что кто-то вторгается в него и пыталось сопротивляться. Но я успокаивал себя, думал о том, какой ты заботливый и как выглядит сейчас твое лицо, мне хотелось его видеть, но пока это было не возможно, но потом, когда ты достаточно изучишь мое тело, и мы научимся читать друг друга, мы обязательно попробуем кое-что другое. А пока... Я вскрикнул и выплеснулся в ласкающую меня руку, так быстро, что даже сам удивился... - Я люблю тебя... - и уперся лбом в кафель, грудь ходила ходуном, но я не спешил выпустить тебя... моего... любимого...
Корд Нортон: Ты так сжал меня, что я сразу последовал за тобой. Это было... необыкновенно. Хотелось повторять это снова и снова. Ловить твою дрожь, твои вскрики. Брать тебя и отдавать тебе себя. Я уткнулся лицом тебе в шею, целуя, лаская, а одной рукой поддерживал тебя поперек груди, прижимая к себе. Хотелось стоять так, замерев, никуда не торопясь... Возбуждение спало и я выскользнул из тебя, развернул к себе лицом и поцеловал в губы, ласково и нежно, как будто делился с тобой своим дыханием. А потом отстранился, выдавил в ладонь немного ароматного геля для душа и принялся растирать тебя им, заботливо разминая мышцы груди и рук. Я ничего не говорил. За меня говорили мои глаза. Поцелуи. Движения. И ты понимал это, и так же молча отвечал мне сияющим взглядом.
Норвей Форестер: ...Утомленные мы просто упали в постель. Ты сразу как-то по-хозяйски обнял меня, прижал к себе, и я прижался к твоему горячему телу, не остуженному даже прохладной водой и вдохнул аромат твоей кожи. Мы еще долго и лениво целовались, а потом я удобно устроился на твоем плече и задремал. И было так спокойно, так хорошо. Осознавать, что ты рядом, что ты со мной, что мы - единое целое... - Мой... - прошептал я, зная, что ты услышишь даже самый тихий мой шепот. - Мой... Люблю...
Корд Нортон: Мы заснули, а я во сне прижимал тебя к себе, приобнимая рукой за плечи. В душе царило умиротворение и покой. Почему-то я был уверен, что теперь все будет хорошо. Перед сном я еще раз поцеловал тебя в висок и провалился в сон. Тем не менее, утром я проснулся как по будильнику, ровнов положенное время, и потряс тебя за плечо: - Лежебока... подъем... Пощекотал за ухом и провел пальцами по щеке. - Завтрак проспишь...
полная версия страницы