Форум » Торговые точки » Мистраль. Центральная авеню с магазинчиками и салонами (1) » Ответить
Мистраль. Центральная авеню с магазинчиками и салонами (1)
Дин Фламберт: Длинная и затейливо петляющая широкая улица со множеством узких ответвлений. Все здания фасадами выходящие на Центральное авеню это витрины дорогих и не слишком магазинов и бутиков. Иногда встречаются совсем крошечные кафе, но чаще кофе подадут вам прямо в салоне.
Ответов - 29, стр:
1 2 All
Дин Фламберт: Лицо Дина вспыхнуло. Он опустил глаза. В который раз он говорил глупости?!... Мог бы сам додуматься что те кого могут продать на «утилизацию» денег в руки не получат... И все же... Фламберт отпил глоток и спросил: Константин Ван-Форте - А ты?... Ты чего ждал для себя, Коста? В голове художника не мог поместиться сам ФАКТ того что на этой планете большинство жителей за всю свою жизнь НЕ могли заработать и креда! Ни как. Ни чем. Никогда. Но его пэт ответил совсем спокойно, просто и честно, лишь взгляд опустил вниз на стакан «Я, господин? Я надеялся, что не пойду по рукам... И если меня никто не купит, то меня усыпят» И Дин вновь спросил, снова сорвавшись: - Но... – он запнулся и выдохнул тихо - ..вы же любили друг друга... Я видел.
Константин Ван-Форте: Мой стакан, благо пустой, с тихим звоном опрокинулся, а я долго и выжидательно смотрел на художника. Такие люди как художник... способны привести к намного большим трагедиям, нежели прямолинейные диктаторы. Они думаю, что все знаю, когда не все видели... Скажи мне что-то подобное кто-то из сокурсников, он бы уже сползал по стенке с выбитой челюстью. Просто для профилактики, чтобы не считал душу общественным туалетом. - Он отдал меня в бордель, господин. - Сухо, как сломанная под ногой ветка. Он вообще понимает значение - "любовь"? Даже по меркам Амои этим словом отношение ко мне Смолла "хозяина" назвать было нельзя. И к моему изумлению Дин ответил: - Он смотрел на тебя так словно готов был... Остановить миг. На всю жизнь... Я... я никогда не могу понять... Почему люди расстаются... Куда же вы отправили меня, господин Смолл? Кому отдали? Внутри меня все напряглось, а сам я вспомнил жаркие ночи проведенные с элитой в одной постели и то предложение... То захватившее душу будущее, которого я никогда не увижу. И это причинило мне... боль? - Я не могу говорить за господина Смолла. - Мне нельзя... нельзя сейчас бить это мечтательно-грустное лицо. И я не могу выплеснуть все-то дерьмо, которое переполняет сейчас мою душу. - Он обучал меня самостоятельно, изредка предоставляя других партнеров... Я спал на ковре у его кровати и развлекал его друзей шоу, я ел пищу с серебряной посуды и нередко засыпал у него под боком. И мне обещали самое мягкое усыпление после того, как я отработаю все потраченные на меня деньги. Добивать или нет вот в чем вопрос? И стоит ли занижать себя в глазах, Фламберта? - Просто однажды утром мое место в постели Смолла занял другой пэт. Но я любил, моего господина... Я не знаю, что еще сказать вам. Принесли наш заказа, а за столом воцарилась тишина.
Дин Фламберт: Пока официант накрывал столик они молчали. Тишина была словно осязаемое, толстое и вязкое нечто вырастающее между ними. Дин чувствовал себя так словно выпил изрядную порцию рвотного - от всего услышанного его тошнило, но даже ярче слов были сомкнутые в замок на коленях руки Константина. И Дин смотрел все это время на них; на тонкие, сплетенные друг с другом пальцы, от напряжения они чуть побелели стискиваясь друг с другом и на изящных кистях выступили неожиданно крепкие суставы. Надежные кости под хрупкою плотью... Дин закрыл глаза на миг, потом кивнул официанту на предложение чего-то и тот налив ему вина продолжил стоять рядом.... Дин почти машинально покивал и вытащив сунул ему что-то в ладонь. Спроси его кто сколько он дал на чай Дин и не сообразил бы. Наконец халдей удалился оставив их вдвоем и Дин поднял взгляд на лицо Змея. Тот был бледен и лишь глаза темнели под напряженно вздрагивающими бровями – два проема, два ока в бездну.... В них таился ужас и еще нечто ужасающее... Дин кинул взгляд на накрытый стол и понял что не удержится! Пробормотав: Константин Ван-Форте - Прости.... Я... я сейчас вернусь! Подожди.... Фламберт вскочив очень быстро пошел, вернее побежал в ту сторону где должен был быть туалет. Там он чуть пометался между дверей, но успел найти нужную. Вырвало его в унитаз. Дин моргал и думал что все ЭТО очень похоже на то чем живет Амои... и весь мир если на то пошло – от слез все плыло. Но плакать он не хотел! Там его ждал купленный им пэт. Парень которому обещали самую мягкую форму убийства после того как он перестанет быть нужным! Дин смыл с себя запахи и попил воды из-под крана - как оказалось зря! – пришлось вновь согнуться и умыться, лишь после этого он почувствовал что вновь может вернуться за столик и разговаривать и есть... Он всмотрелся в плывущую личину чужака в зеркале. Линзы выпали и утонули в дерьме... Что бы сказала Мама-Мадам! И вглядываясь в собственное искажающееся отражение Дин вдруг понял холодно и отстраненно, чтобы не сказала мать на его приобретение от Константина он не откажется! Ни здесь. Ни ТАМ. Откинув со лба влажные волосы Дин вышел из кабинки. У нее уже кто-то ждал и Фламберт машинально кивнув поспешил к столу. Константин сидел на своем стуле и смотрел в нетронутую тарелку. Дин хотел обнять его, но что-то в этой фигуре не позволило этого сделать и он просто устроился напротив и проговорил хрипло: - Прости, я задержался... Всё остыло? Попросим согреть или так сжуём?
Константин Ван-Форте: Когда Фламберт убежал, я бы не смог назвать его уход иначе, я долго ругал себя на чем свет стоит, а потом... мне захотелось пойти за Дином в туалет и заставить посмотреть себе в глаза. Только осознание того, что все сказанное мной - ложь, останавливало меня. Будь я настоящим петом, то я бы уже бился в истерике, умоляя простить меня. Иной раз меня просто ужасало насколько "маска" прирастала к моему существу, и даже я не мог иной раз отличить своих эмоций от "чужих". Возможно потому, что я не врал. Я накладывал чужую личину, ассимилируя ее историю со своей. Так ли уж сильно моя судьба отличается от судьбы пэта-Константина? Итог один - гибель. Гибель без вернувшегося на прежнее место художника. "Прости, я задержался... Всё остыло?" Я посмотрел на него с непередаваемой тоской и болью. Разве можно так? Разбередить душу и сделать вид. что ничего не случилось? Вы ужасающи, господин Фламберт... Есть мне больше не хотелось, даже молоко вызывало уныние. Мне хотелось прижаться к его нескладному телу, уткнуться носом в его модную рубашку, уступая место своей маске и думая о том, что я сделал правильный выбор. - Я не уверен, господин... - Мой голос болезненно дернулся, а сам я, растеряв напускную самостоятельность, поднялся, а потом подойдя к Фламберту вплотную, опустился на колени у его ног и обняв их произнес: - Простите меня господин! Простите меня... Послышался звук бьющейся посуды, это обслуживавший нас официант споткнулся по дороге.
Дин Фламберт: Дин обхватил плечи Косты вжимавшегося лицом в его колени и сам прижался к нему, насколько смог, делясь своим теплом. И ему впервые было плевать как это выглядит со стороны! Пусть хоть все выпадут в осадок. Ладони Фламберта гладили спину и плечи пэта, а сам он шептал: Константин Ван-Форте - Не за что прощать... я спросил и ты ответил... – он удерживал рвущиеся наружу слова о том что глуп сам. Достаточно было просто немного посидеть так. - Я тебя не брошу, Константин. И не прогоню и не утилизирую.... Даже когда мы будем дряхлыми стариками... скучными как все старые пердуны... Остальное не обещаю... Я же не Бог. Под эти его бормотания спина, напряженная струной, чуть расслабилась, но прошептав со всхлипом «Мой господин...» Коста так и замер оставаясь стоять на коленях, лишь руки чуть крепче обвили ноги Дину. Тот погладил своего пэта по голове и спросил: - Ты есть хочешь? Или домой пойдем? Он выпрямился, пальцы ласково перебирали пряди на макушке, Дин продолжал говорить: - Правда тебе меня придется вести под руку... – улыбка в ответ на поднятый к нему взгляд была кривой, но ободряющей - ..я линзы утопил в унитазе. Буду о бордюры спотыкаться. Это я запросто! Последнее прозвучало словно хвастовство.
Константин Ван-Форте: Тошнотворный вкус банальной романтики почти заставил меня скривиться, благо мое лицо он сейчас не видит. Я вообще сторонник других способов объяснения. В лицо и прямым текстом. Но это же работа. - Я хочу домой... - Я поднялся при этом стремясь не убирать своих рук с его тела, чтобы поддерживать видимость контакта. Смотреть только на него, еда, даже молоко!, напрочь забыты! И на лице появляется такая неописуемая преданность, какую я только мог изобразить. Конечно, он мог и не оценить мою игру полностью из-за отсутствия линз, но играть от этого я хуже не мог. - Я отведу вас! Куда только захотите! - Мой голос дрожал, словно я недавно кашлял или подавился, пусть думает, что меня переполняют чувства и я сдерживаю слезы. Мне действительно было что оплакивать... Погибшее без внимание молоко в кувшине.
Дин Фламберт: Домой. Голос Константина рвался словно он плакал и Дин быстро согласился: Константин Ван-Форте - Хорошо! Он не хотел чтобы кто-то видел новый приступ слез у его пэта, поэтому не стал ничего говорить официантам, а просто вставив в прорезь установленного в центре столика сервировочного блока кредитку, оплатил заказ и тут же встал потянув за собою Косту: - Пойдем ловить такси. – ладонь обвила пальцы Константина – Или пешком? Дин сейчас готов был говорить о чем угодно лишь бы не было истерики. Он понимал что, то что горчило для него в рассказе амойца, для Косты было кислотой хуже царской!
Константин Ван-Форте: Вот и ладушки. Вот и душевное взаимопонимание. Берем под белые локотки и направляемся к выходу. Пока гармония не споткнулась о реальность бытия. Я осторожно вел его по улице, Фламберт походил на крота из-за сощуренных глаз, мелких шажков и переодических спотыканий. Но медлить было нельзя! В такси, которое словно только нас и ждало, я сел с непередоваемым облегчением. Домой, выполнять прямые обязоности перед художником. Накровати или у стенки? Что лучше покажет мой настрой. Я задумался...
Дин Фламберт: Дин давно привык ко многому в себе и без очков/линз он ориентировался в пространстве не так уж плохо. Но! Но сейчас он позволил Константину себя вести в полном смысле этого слова и тот был очень заботлив и бережен. Лишь в такси его пэт задумался о чем-то так глубоко что сел на пол у ног Фламберта. Судя по дикому взгляду таксиста это было и странно и обычно. Дин прищурился всматриваясь в то как сел Коста и понял – амойца смутил костюм, а не поза! Потому что Константин замер у его ног с таким видом словно всю жизнь так сидел в машинах – на полу у ног Хозяина... Дин выдохнул водителю устало: Амойцу: - Отель Миньон на ****. И коснувшись непослушных русых прядей на макушке своего любовника спросил: Константин Ван-Форте - Ты о чем думаешь. Константин? – улыбнулся – Рядом не сядешь? Далее в Отеле
полная версия страницы