Форум » Где-то в космосе » Тахена (1) » Ответить
Тахена (1)
Рихард Леман: Галактика туманного скорпиона. Состоит из 13 планет и астероидного пояса, разумная форма жизни присутствует только на трех планетах, Тахена одна из них. Тахена - 6 планета от звезды-пульсара, центральной планеты галактики, две последующие планеты являются защитой от астероидного пояса. Тахена не имеет собственного светила, его заменяют три луны, которые выстраиваются в ряд и отражают свет ближайшей звезды. Спутники: 2 планеты-оборотня, отражающие свет лун. Финстэрнис, Шатн. Планеты называются оборотнями, так как когда к выстроенным в ряд лунам присоединяются спутники-оборотни, происходит повсеместное и одновременное обращение граждан в тотемных животных рода. Это явление называется – парадом планет. Межпланетные связи: Имеет торговые, военные, политические связи с Кахетисом – третьей планетой, населенной разумными существами в галактике туманного скорпиона. Также имеет связь с межгалактическим союзом, включающим в себя 5 ближайших галактик. Большое обилие гор и снегов делает природу более суровой, нежели на Терре, на которую похожа Тахена. Население: Граждане Тахены являются перевертышами, и делятся по расам. В зависимости от того, в кого они обращаются. В человеческом обличии тахенцы имеют уши и хвост, того животного, в кого они оборачиваются. О том, что жители Тахены - перевертыши, и существование финстэрнов, наличие гиперпространства – является государственной тайной.
Ответов - 35, стр:
1 2 All
Рихард Леман: Сегодня я был приглашен на аудиенцию к Рею Кальтену. Он сообщил мне, что отправил прошение на Амои, по линии научных разработок, и ознакомил с письмом от Кагоната. Я был удивлен, что они придали огласке мои разработки. Меня удостоили великой чести и доверия со стороны правящей расы, сделав представителем с Тахены. Наконец-то я смогу узнать что-то новое и приобрести больше знаний… и возможно смогу доработать свой проект с волчонком до конца. К тому же новая планета несла возможность пробудить мои воспоминания. Я надеялся на это. Ученые Тахены не смогли восстановить мою память, но я не терял надежд. Теперь оставалось дождаться ответа. Я не знал, что думать об этом. Двойственные чувства обуревали меня. Я был задумчив, и волчонок, чувствуя это, не отходил от меня ни на шаг. Он преданно шел рядом, и участливо заглядывал в мои глаза. Я упорно отводил свой взгляд, чувствуя себя подлецом по отношению к своему созданию. А он все так же следовал за мной. Я обещал никогда не оставлять его и оберегать, но и взять с собой я его не мог. Это было опасно. Но от меня сейчас ничего не зависело.
Рихард Леман: «Теперь я не мог умолчать о своих созданиях, так как Кагонат придал это огласке. Неужели мне придется везти Эрика и Трейси с собой? Наверняка придется… но Трейси нельзя на долго увозить с планеты, иначе погибнет он и глава магистрата, а Эрика нельзя оставлять без присмотра». Я посмотрел в серые, доверчивые глаза волчонка. В них читалась тревога… тревога за меня. Я остановился, не доходя до своего кабинета. «Каким бы ты стал, мой волчонок, если бы у меня все получилось?» Мне щемило сердце. Это я был виноват в том, что его жизнь не состоялась, в том, что он мучился. Не начни я эту разработку, и его бы не было… Каждый новый день – вызов судьбе, борьба за жизнь. Теперь это мой крест – во что бы то ни стало завершить проект, и защитить Эрика, даже ценой собственной жизни. Я погладил его по голове, между встревожено стоящими ушками. Ладонь касалась шелковистых, мягких волос. Я печально улыбнулся, и встал на колени возле Эрика: - Прости меня, волчонок… - тихий шепот. Я не отрывал взгляда от его широко распахнутых глаз. Нет, он не был удивлен такому жесту. Мальчика удивляли слова раскаяния. Его создатель никогда не делал тайны из того, что он искусственно создан, и что-то пошло не так. Он не такой, как все жители Тахены, и каждый день борьба, но его создатель никогда не покинет его, и будет защищать. Он знал это. Может его жизнь не была легкой, но он был рад, что все лишения они преодолевали вместе. «Отец» - в мыслях называл Эрик своего создателя, и счастливо улыбался. Ведь на всем белом свете, роднее его, существа не было.
Рихард Леман: Сердце радостно забилось в груди Эрика. Хвостик начал раскачиваться из стороны в сторону, рождая не большой ветерок. Он порывисто обнял своего «отца», встав на колени, и улыбнулся, уткнувшись головой в грудь создателя. Я обнял мальчика, чувствуя, как сильно стучит его сердечко. «Ты обязательно станешь перевертышем. Я буду стараться, чтобы твоя жизнь стала счастливой». Я выглядел не на много старше Эрика, но по праву создателя, считался его отцом. Наверно я так и относился к нему. Я любил его… я любил всех своих созданий. - Ты будешь полноправным гражданином Тахены, и сможешь обращаться в волка. - Я знаю, - уверенно ответил Эрик, чуть отодвигаясь от меня. На меня смотрели, сияющие радостью, глаза. Я встал с пола, и взяв за руку мальчика, помог ему подняться. Сначала, я хотел ему сказать о письме на Амои, но потом передумал. Когда все будет известно, тогда и расскажу. А сейчас не зачем было тревожить мальчонку. Тем более, что сейчас он так мило улыбался, что я не смог не улыбнуться ему в ответ. В коридорах не было ни души, каждый был при деле. Правительственная научная лаборатория жила своей жизнью. А за пределами ее, безраздельно царил Кальхен (зима), покрывая все в округе белыми хлопьями снега. Лаборатория была похожа на островок, со всех сторон, заметаемый снегами.
Рауль Эм: Глубокоуважаемый господин Кагонат Тахены Рей Кальтен! Позвольте выразить признательность за Ваше любезное направление в наш адрес сообщения о разработках Тахены в сфере совмещения геномов. Спешу уверить Вас, господин Кагонат, что Амои исключительно заинтересована в Вашем предложении, в связи с чем было принято решение о предоставлении господину Рихарду Леману гранта на исследования, которые он смог бы проводить непосредственно на Амои, и выдаче ему рабочей визы. В свою очередь сообщаю, что исследования господином Леманом будут проводиться под моим непосредственным руководством. Дополнительно прошу сообщить дату прибытия господина Лемана для возможности встречи. С искренним уважением и надеждой на плодотворное сотрудничество, Глава Департамента Научных исследований и Биотехнологий Рауль Эм
Г-н Проходной Перс: Рей Кальтен прочитал полученное сообщение, и тут же ответил на него: «Уважаемый Глава Департамента Научных исследований и Биотехнологий Амои, Господин Рауль Эм! Мы в свою очередь рады, что смогли произвести на Вас должное впечатление о себе, и заинтересовать своими разработками в сфере генной инженерии. И очень надеемся на плодотворное сотрудничество. Возможно, что это первый шаг на пути взаимоотношений между нашими планетами. Надеемся, что под Вашим чутким руководством, Рихард Леман обретет больше знаний и навыков в сфере своей деятельности, а так же удивит Вас своими новаторскими способностями. Господин Леман и его проект-перевертыш Z-913, именуемый Эриком, отправляются **.**.** в **-** на исследовательском лайнере «Ausweiss», прибытие ожидается **.**.** в **-**.. С уважением Кагонат Тахены, Рей Кальтен.» Сообщение ушло по межгалактической связи.
Рихард Леман: На ручной коммутатор поступило сообщение от Рея Кальтена. Я отвлекся от мискона (аналог микроскопа), и прочитав сообщение, подозвал Трейси. Эрик встревожено посмотрел на меня, слишком часто меня вызывали в кагонат. Я согласен, это было подозрительно. Наверняка пришел ответ, подумал я. Трейси плавной кошачьей походкой подошел ко мне. Я поручил ему наблюдение за вирусом FG-1/3 (вирус, приводящий к обширному лишаю), и велел не предпринимать ни каких действий, только регистрировать изменения и отправлять на мой коммутатор. Я занимался вирусами самостоятельно, так как мой организм устойчив к ним, а вот рисковать жизнями своих подчиненных я не привык. Оставив Трейси за главного в моем блоке, и поручив наблюдение за Эриком, я направился в кагонат. Длинные коридоры сверкали чистотой и стерильностью. Мои шаги раздавались эхом по пустынным коридорам. Только сигналы приборов, выдавали напряженную работу отделов и блоков. Крециановые лампы дарили дневной свет, вот только этот свет не настоящий. Я же всегда чувствовал себя «ребенком природы», и сразу мог отличить природное, от синтетического. На Тахене хватало и того и другого.
Рихард Леман: Рей Кальтен дружелюбно приветствовал меня, впрочем, как и всегда. Он сообщил мне о положительном ответе от Рауля Эма, Главы Департамента Научных исследований и Биотехнологий Амои. А также засвидетельствовал мне его визуально. Затем я получил информацию об Амои, нравах граждан и лингвистический курс на ручной коммутатор, для изучения. Для меня не составляло особого труда выучить инопланетный язык или диалект за час, а вот Эрику с этим будет сложнее. Было условлено время связи для меня и Рея Кальтена, который брал на себя кураторство моих разработок на Тахене. А также с Трейси, за состоянием, которого я должен был наблюдать постоянно. Я надеялся, что мне не предоставят военный шатл, и огневую поддержку со спины. «Не военные действия еду разворачивать», с иронией подумал я, не удержавшись. Рей предупреждал об опасностях. Но я скорее беспокоился об Эрике, нежели о себе. Тахена таила в себе множество опасностей, но не известно, что поджидало нас на Амои.
Рихард Леман: Мои опасения на счет военного шатла не подтвердились, и я облегченно вздохнул. Хотя появление в космопорту было бы впечатляющим! Я цинично улыбнулся своей мысли, а затем снова стал спокойным и уравновешенным. Для нас был приготовлен исследовательский лайнер «Ausweiss». Вместительный и удобный. Рей предлагал взять с собой охрану, но я отказался. Не зачем было афишировать тот факт, что жители Тахены перевертыши. Рей согласился с моими выводами, но явно не хотел отпускать нас без охраны. Амои находилась достаточно далеко от нас, и наш путь длился бы не менее 5-ти месяцев, но благодаря новейшим технологиям Тахены и Амои, а также «временным трещинам» в галактике Туманного скорпиона, наш путь должен составить полторы недели. Для нашего удобства в лайнере находились криогенные камеры, с обучающими программами по Амои. Было весьма удобно и эффективно осваивать информационный материал во время сна. Амои не была закрытой планетой, поэтому не составило труда найти информацию о ней. Лайнер был запрограммирован вернуться на Тахену, после того, как мы покинем его, и вернуться обратно на Амои, по любому моему требованию. У меня было мало времени на сборы, и очень много дел. Предстояло взять с собой множество моих разработок, вирусов и семян различных растений, чтобы проверить, как растения будут произрастать на планете с другими условиями. А так же нужно было подготовить пару эмбрионов экспериментальных существ. Еще нужно было проститься со всей исследовательской группой, и императорским полком, при котором я состоял на службе офицером. А так же предупредить и собрать Эрика. Это был первый его полет на неизвестную планету. До этого он всегда находился на Тахене, когда я был в разъездах. Наверняка это будет очень волнительно для него. Дела, прощание и сборы…. А время неумолимо бежало, приближая час отлета.
Рихард Леман: Новость быстро облетела наш исследовательский центр. Вся раса пантер поздравляла меня. А еще я был приглашен на встречу к нашему императору, мудрому вседержителю из расы волков. В первую очередь нужно было посетить дворец правителя. Чтобы не преодолевать долгие расстояния по бушующей метели, у нас существовала сложная система подземных коммуникаций, связующих правительственные учреждения, и оплетающие мегаполисы. Я зашел в индивидуальную капсулу отправки, и набрав собственный код доступа, добавил к нему код дворца, на панели капсулы. Тоннель открылся, и перед глазами замигали огни, сварочные швы столенойдных (сплав стекла и стали, очень прочный, долгослужащий и прозрачный) труб. Под землей кипела жизнь… тахенцы без устали работали и жили в техногенных подземных мегаполисах. Все это быстрой чредой мелькало перед глазами. В скором времени, я находился уже в приемной Могущественного. Два рослых воина наклонили головы, в знак приветствия. Я ответил им тем же. Секретарь Могущественного предложил мне швис (аналог горячего шоколада) и милис (молоко от тахенских коров, отличается от обычного более насыщенным и мягким вкусом, с легким привкусом ванили). Я поблагодарил, но отказался, так как мне хотелось чего-нибудь другого рода. Секретарь доложил обо мне, и я был принят высокочтимой особой в его личном кабинете.
Рихард Леман: Генрих Миллер сидел в большом кресле, подбитым кожей и мехом за гипновым (дубовым) столом. Его могучая фигура величественно возвышалась над столом. Я был совсем мальчишкой на его фоне, и все же, я был очень важным мальчишкой для правительства и планеты. Что меня очень веселило и забавляло. Ему было около тридцати, и выглядел в отличной форме (тахенцы не живут более 40 лет. 35 – преклонный возраст). Серые, как сталь, глаза излучали доброту и мудрость. Черные уши стояли торчком, из-под черных, как смоль, длинных волос. Непослушная челка спадала ему на глаза. Голову опоясывала тонкой работы диадема, сплетенная из палатиса (очень редкий, драгоценный металл, светлого, дымчатого цвета), в нее были вкраплены драгоценные камни трех цветов Иштвар – черный алмаз; Мейхар – красный карбункул; и венчал эту композицию – Палантир – белый, матовый кристалл Финстэрниса, образующийся в магме планеты-оборотня. По преданиям Палантир мог показывать будущее. Эти цвета означали, что сквозь темное прошлое и настоящее времен, с помощью знаний, и любви, Тахена достигнет истинного счастья и созерцания обиталищ своих покровителей.
Рихард Леман: Он предложил мне присесть напротив него, в такое же кресло. Я воспользовался его предложением, и сев, пристально посмотрел в его глаза, ожидая дальнейших указаний. Лунный свет переливался металлическим блеском в его глазах. Меня завораживал его взгляд, и я внимательно слушал мягкий и волевой голос. Генрих являлся прекрасным образцом правителя, оратора, и главнокомандующего. Мне было приятно в его обществе, и я в очередной раз пожалел о запрете однополой любви на Тахене. У Генриха была семья, которую он горячо любил. Об их любви ходили легенды. Я часто думал о том, какой он любовник. Наверняка горячий и страстный, так как его темперамент очень хорошо чувствовался. На всей Тахене, я запал именно на него. Но я никогда не показывал ему своей заинтересованности. Тахенцы строго соблюдали традиции, и не нарушали запретов. Один я зачастую шел против правительства. Это не одобрялось, но мне прощали мои проступки, все-таки я был очень важен для Тахены.
Рихард Леман: Разговор был окончен, и тут Генрих попросил, чтобы я раскурил ему Кабикус (Канабис). Я был удивлен подобной просьбой, но отказать не смог. Да это оказалось бы выше моих сил, отказать ему. Он достал небольшую коробочку, обтянутую дорогим бархатом, и украшенную драгоценными камнями. Я принял из его рук коробочку, там лежали высушенные листья кабикуса, и тоненький, изящный курительный аппарат, изготовленный из митирила (драгоценный сплав стекла). Мы подошли к окну, и оно слегка приоткрылось, реагируя на голос Могущественного. За окном царила белоснежная метель, заметая непреступные башни и крепости. Я забил листья в аппарат и поджег с помощью наручного коммутатора, и начал закуривать. Густой дым обволакивал мой рот и легкие, я привлек Генриха к себе за талию, и, поцеловав его желанные губы, запустил дым в его приоткрытый рот. По моему телу пробежал заряд тока. Он не подал и вида, что был удивлен таким поступком, и промолчал, так как не знал, как раскуривают подобные листья. Для него это было не привычно, и он закашлялся. Но потом он перехватил аппарат у меня, и уже затянулся сам, пуская густой, плотный дым в приоткрытое окно. Я смотрел на него, а мои губы хранили тепло его, таких чувственных губ. У меня была хорошая выдержка, иначе одним прикосновением губ это бы не закончилось. Этот момент я буду помнить всегда… Мы раскурили эту порцию на двоих, настроение стало лучше прежнего. Покидая личный кабинет Генриха, я не заметил, что стоя у окна, он смотрел мне в след и загадочно улыбался.
Эрик Леман: Отца снова вызывал Рей Кальтен, это становилось уже подозрительно. Он и раньше ходил в Кагонат, но не с такой частотой. Неужели он снова полетит с исследованиями на другую планету, а я останусь его ждать вместе с Трейси? Я тревожно поглядывал на фигурку отца. Казалось, что он все время ускользал от меня. Хотя мы все время проводили вместе, и в разлуке находились только во время его полетов. Но как долго тянулось это время, когда он был не со мной. И вот, неужели снова расставание? Я понимал, что он работает на благо Тахены, и пытается довести меня, как проект генетической разработки до логического завершения. А именно, чтобы я смог оборачиваться и стал полноправным гражданином планеты. Я верил ему, и доверял, потому что он всегда говорил мне правду. И если сейчас ему снова предстоит отлет, он непременно мне об этом скажет. Ведь скажешь, отец? И я буду скучать, снова… и буду думать о тебе… буду думать всегда. Конечно Трейси не оставит меня, это было слабым, но все же утешением. Я знал, что он, как и я, является разработкой отца. И мы были дружны с ним. Он относился ко мне, как старший товарищ. Я смотрел на своего создателя во все глаза, словно пытаясь запечатлеть его образ в своей голове. Сердце щемила грусть, хотелось разрыдаться и попросить его остаться рядом.
Эрик Леман: Отец раздал указания исследовательской группе, оставив за старшего Трейси, и… ушел. Я на последнем придыхании смотрел, как за отцом закрылись столенойдные двери, и больше не отводил взгляда от них. Я боялся новостей, боялся, что отцу снова предстоит отлет. И отвлекся лишь тогда, когда Трейси по-дружески похлопал меня по плечу, ободряя. Я благодарно ему улыбнулся, и начал ассистировать по мелочам, в работе. Подносил колбочки и растворы, звал кого-нибудь из группы, если требовалась квалифицированная помощь. В общем, работали мы дружно и слаженно. Через некоторое время на ручной коммутатор Трейси поступили новости… я жалобно пискнул и прижал ушки. Трейси погладил меня по голове: - Все хорошо, снежок, - мягкая улыбка скользнула по его губам, - Ты летишь вместе с Рихардом! Я был вне себя от радости. Наконец-то мы с ним не расстанемся, и будем рядом! А еще я смогу посмотреть на космос и на другую планету! Но в то же время неизвестность пугала меня, ведь я был еще слишком мал. Но любопытство взяло свое, и от мимолетного страха не осталось и следа.
Эрик Леман: Вскоре эта новость разнеслась по всей лаборатории, и научные сотрудники стали собираться вместе, чтобы поздравить Рихарда и отпраздновать очередной отлет. Меня тоже поздравляли, радуясь за меня, и желали стать поскорее полноправным гражданином. Я радовался и счастливо улыбался, все время, ожидая его… того, кто подарил мне жизнь. Пусть моя жизнь давалась не легко, и каждый день для нас, как новый бой. Но я верил, что все обойдется и будет хорошо. Просто не могло быть иначе, после того количества пережитого нами. Ведь после бурь и снега, обязательно начинается оттепель, и жизнь расцветает бурными красками. Так будет и у нас, я верю в это!
Рихард Леман: Не успел я зайти в свой блок в научном центре, как на меня напрыгнуло что-то большое и взбалмошное. Моей первой реакцией было перехватить, вывернуть руки, и, обезвредив, положить на пол, удерживая захват. Но я вовремя понял, что это что-то – Трейси. Он обнял меня, и начал радостно поздравлять. Трейси был не только успешно созданным, и модифицированным мной клоном Высшего магистра Кагоната, но еще являлся моим другом и коллегой по работе. Трейси был как две капли воды похож на своего прототипа, когда тот был молодым, и унаследовал часть его памяти и умений, но помимо всего этого он обладал собственным сознанием. Являлся личностью, что меня очень радовало. Только он являлся оборотнем, а не перевертышем, как все граждане Тахены. Модификация и изменение клеток, повлекло за собой нарушение генов, отвечающих за оборачиваемость. К тому же у Трейси не было финстэрна. Но ему ни что не мешало применять сыворотку Y-W, чтобы обернуться в пантеру, тогда, когда он этого хотел. Правда, потом приходилось тщательным образом проверять уровень его гамма-клеток. Поэтому Трейси не применял сыворотку без особой надобности.
Рихард Леман: Он искренне надеялся, что на Амои я смогу восстановить свою память, хотя прекрасно знал, что я лечу туда из-за Эрика. Самого Эрика не было рядом с Трейси, он оставил его на попечение исследовательской группы. Я знал, что пантеры ничего плохого не сделают мальчонке, и все же мне было спокойнее, когда он находился рядом со мной. По возвращении в свой кабинет, мы прошли еще пару дополнительных проверок на стерильность. Эти процедуры длились считанные секунды, и мы уже давно перестали замечать эти меры предосторожности, принимая их как само собой разумеющееся. А так же сменили рабочую одежду. Это было необходимо. Когда мы зашли, то вся исследовательская группа ждала меня, и начались бурные поздравления. Я знал, кто зачинщик всего этого… Трейси! Они искренне радовались за меня. А Эрик весело смеялся с юной лаборанткой, но, завидев меня, бросился мне на встречу. Его глазенки лихорадочно блестели, а волосы развивались на бегу. Он подбежал ко мне, и прыгнул мне на шею. Я тут же поймал его, и прижал к себе. Он вилял своим белым хвостиком, не скрывая радости, и льнул доверчиво всем своим тельцем ко мне. Я отчетливо ощущал, как сильно бьется его маленькое сердечко в груди. Мне было до умопомрачения приятно держать его так, ощущать его так близко, чувствовать, переполняющие его эмоции. Я блаженно прикрыл глаза, и посильнее обняв, поцеловал его в детскую, нежную щечку. Он радостно смеялся, обнимая меня не менее пылко.
Эрик Леман: Со мной разговаривала лаборантка, когда я увидел ЕГО. Мое сердце сразу быстрее забилось, а дыхание сорвалось. Я, не раздумывая сорвался с места, и, оббегая присутствующих, стремился к отцу. Мое сердце пело от радости, и трепыхалось маленькой птичкой в груди. Я не знаю как, описать свою радость и восторженность. Это подобно разноцветным выстрелам в небеса, сказочным феериям, первым цветам после снега, чудесной радуге, после проливного ливня… Добежав, я бросился в его объятия. С ним было так спокойно и еще немного волнительно. Я никогда не мог скрыть своих чувств, вот и сейчас, находясь в его руках, мой хвостик ходил ходуном от светлых и радужных эмоций. Он обнял меня посильнее и поцеловал в щеку, я засмеялся, обнимая его в ответ.
Рихард Леман: Раса пантер была дисциплинированна, и поэтому, поздравив меня с очередным отлетом, разошлись по рабочим местам. Я давал распоряжения по поводу моих разработок, которые оставались на планете, показывал данные, и историю развития. Было важно, чтобы мои исследования продолжались, даже в мое отсутствие. Эрик шел рядом со мной, держась за мою руку, весело виляя хвостиком. Я не мог взять все с собой, а посему оставлял исследования своей группе. После окончания рабочего дня был устроен небольшой банкет в честь меня и Эрика. Для меня это не являлось сюрпризом, но все равно было приятно. Интересные и увлекательные беседы, дружеская обстановка, вкусные блюда, горячительные и освежающие напитки… Было очень весело и дружно, Эрик светился от радости каким-то внутренним светом. Он был самим воплощением жизни, любви и счастья. Трейси играл и дурачился с ним, бегая по лестнице и зале. Мне было приятно наблюдать за их ребячеством и сплоченностью. На следующий день были запланированы сборы и прощание с императорским полком. А сейчас мне было очень уютно и хорошо в компании друзей и коллег.
Рихард Леман: Было уже поздно, когда мы с Эриком попрощались со всеми, и направились в свои апартаменты. Я был слегка пьян, но знал, что завтра буду бодрым. Наша выпивка не вызывала привыкания и похмелья. Я подхватил Эрика на руки, было приятно чувствовать биение его сердца рядом, и ощущать тепло, исходящее от хрупкого тельца. Он обвил мою шею руками, и положил голову на грудь. Он набегался с Трейси, и конечно сейчас утомился и хотел спать. Я зашел в капсулу отправки, и, набрав собственный код доступа, добавил к нему код своих апартаментов, на панели капсулы. Тоннель открылся, и мы начали погружаться под землю, в мощный техногенный мегаполис. Огни мелькали перед глазами, капсула двигалась на столько быстро, что захватывало дух. В скором времени, мы находились в своей квартире. Эрик сонно бормотал что-то мне под ухо. Я не стал его будить, мальчонка устал за этот вечер. Я положил его на кровать, снял одежду, оставив белье, накрыл одеялом, а сам направился в душевую камеру. Освежающие потоки воды приятно бодрили тело. Я постоял немного под душем, а затем вернулся в спальню. Эрик спал в позе эмбриона, поджав ноги, и подтянув ручки к груди. Его силуэт отчетливо прорисовывался под одеялом. Я лег рядом, обняв его, и поцеловал в висок. Пульс вены на виске забился под моими губами. Я улыбнулся. Было что-то волшебное в том, чтобы дарить жизнь, творить, создавать. И вот творение рук моих, спокойно дремлет, свернувшись «калачиком». Эрик… милый мальчик… Я прикрыл глаза, слушая его дыхание, еще слишком частое, для фазы глубокого сна.
Эрик Леман: Я весь день не отходил от Рихарда, внимая каждому его слову, ловя любой его жест, выдох, движение глаз… Мне хотелось, чтобы он всегда был со мной, чувствовать его рядом. Ведь все так и будет, мы будем рядом. Я нужен ему, и он очень хорошо ко мне относился. Он являет в себе родителей, которых в реале никогда у меня не было. И я считал, что он хорошо с этим справляется. Радость переполняла меня, теперь мы полетим вместе, он не оставит меня. Я ликовал, потому что знал, что приближается парад планет. А мне ой как не хотелось присутствовать при этом событии. Тем более, что я не мог обернуться и являлся легкой добычей в этот период. Ах, как было бы здорово, если я смог бы оборачиваться. Это перевернуло бы всю мою жизнь. Тогда я бы стал полноправным гражданином своей планеты, и радовался параду, который дарили наши луны и планеты-спутники. А так как я не обладал этой особенностью, по неизвестным для всех причинам, то этот парад становился пыткой для меня… кошмаром. И мне совсем не хотелось переживать его снова. Вслушиваться в шорохи, и думать сколько минут осталось жить… Я чувствовал первобытный, дикий ужас, и он липким потом покрывал мое тело, с головы до пят. Этот страх сводил до безумия, и только мысли об отце, удерживали меня на грани обрыва, за которым зияла бездна сумасшествия… Но теперь мне не придется переживать это вновь, потому что я лечу вместе с Ри…
Эрик Леман: В сумеречное время (вечер), раса пантер устроила банкет. Вкусные запахи дразнили и манили меня на разный лад. Хотелось попробовать разные «вкусности». Да, я люблю сладости, как и все дети. У меня блестели глазки, и слюнки начали скапливаться во рту, от этих аппетитных ароматов. Я не был голодным, но удержаться от соблазна не мог. А еще я знал, что от сладкого наши зубы портятся… но их всегда можно подкорректировать, а посему не так уж это и страшно. Ри никогда мне ничего не запрещал, вот и сейчас он был совсем не против. Я его обожал и благотворил за то, что он делает для меня. А еще я его любил, и хотел во всем равняться на него. У меня был еще один идеал – это наш правитель, Генрих Миллер. Но он не мог затмить «сияние» моего отца. В дегустации сладостей ко мне присоединился Трейси. Мы шутили с ним и смеялись, пробуя кулинарные шедевры. Я знал, что Ри не выпускает меня из виду, и несколько раз ловил на себе его взгляды, а потом махал ему рукой в ответ. Все-таки он беспокоился обо мне, и эта забота была очень приятна.
Эрик Леман: Много съесть не удалось, но все же я попробовал кое-что и был весьма доволен собой. Трейси подшучивал надо мной, и я старался поддеть его в ответ, но этого оборотня, похоже, ни чем нельзя было пронять. А потом мы разыгрались, и ловили друг друга, бегая по лестницам и большой зале. Я бежал от него, что было сил, даже дух захватывало. Ушки трепыхались на бегу, а хвостик выполнял некое подобие руля, что позволяло мне лучше координировать свои движения. Казалось, что ветер свистит в моих ушках. Но какой может быть ветер в закрытом помещении? Конечно, тот, что создавали мы сами, когда бежали. Дыхание немного сбилось, но я совсем не обращал на это внимания. И сердце порой было готово выпрыгнуть из груди. Мне было очень весело, и Трейси дурачился от души. Банкет продолжался, было уже поздно, я наигрался, устал и хотел спать. Глаза слипались, в голове блуждала сладкая дремота. Я подошел к отцу и уткнулся головой в его грудь. Я слышал, как он попрощался, и помахал всем присутствующим рукой. А потом он взял меня на руки, и, обняв его за шею, я закрыл глаза, засыпая. Было очень уютно у него на руках, и радовало, то, что я мог поспать. Я слышал, как мы движемся в капсуле по коммуникациям, а потом я заснул. Проснулся, будучи уже в кровати. Повертел головой, и не обнаружил рядом отца. Услышав шум воды из душа, подобрал руки к груди, и снова заснул. Правда без него сон был беспокойный, и я все время открывал глаза, ища его. А когда я, наконец, почувствовал его присутствие, то успокоился. Я положил голову на его плечо, в полудреме, и сладко засопел.
Рихард Леман: Я всегда вставал с утра сам, без всяких электронных приспособлений, которые в избытке были созданы в ходе прогресса. Мой собственный биоритм никогда меня еще не подводил. Эрик еще спал, я поцеловал его в хорошенькие губки, и осторожно, чтобы не разбудить, отодвинулся и потянулся, как делают все кошки после сна. Затем встал с кровати и направился в душевую капсулу. После того, как я привел себя в порядок после сна, я занялся своим телом. Это была обязательная процедура с утра. Я прошел по коридору в тренировочную комнату, где стояли тренажеры. Мое тело не нуждалось в физической нагрузке, и я считал его вполне привлекательным. И все же я уделял несколько минут этой комнате, чтобы поддерживать себя в прекрасной физической форме, и не терять навыков. Было интересно и приятно чувствовать некую аккумуляцию силы в организме. Казалось, что она перетекает по телу электрическими импульсами, распределяясь, как будто организм накапливал ее. Я сидел на полу, подобрав под себя ноги, и расслабляя тело, внимательно прислушивался к нему, ощущая прилив сил. Это было чем-то необычным, что я не мог объяснить с научной точки зрения. И даже проводя эксперименты над собой, я не смог найти этому объяснения, или хотя бы обнаружить это явление. Все исследования, которые я проводил над собой, приводили меня в тупик и полнейшее замешательство. Меня всегда мучил вопрос моего происхождения, моего прошлого. За все время, что я проводил эксперименты на Тахене и других близлежайших планетах, я не нашел ни одно существо похожее на меня, или хотя бы отдаленно напоминающее. Может, я был создан искусственно?
Эрик Леман: Я всегда просыпался, когда отца не было рядом. Мне было жизненно необходимо находится с ним рядом, так как только с ним я чувствовал себя в безопасности. Только он шел против всех, защищая меня, и отстаивая мое право на жизнь. Конечно, я добавлял ему неприятностей в жизни. Но я старался не быть для него обузой, старался помочь в силах моих возможностей. Хотя, что может сделать мальчик, который даже не в состоянии обернуться в своего тотемного зверя? Но когда у него получится, и я сумею обернуться, я буду защищать его, так же как и он меня. Я ворочался на кровати, и не найдя его, разлепил сонные глаза. Конечно его уже не было. Я встал, и пошел по коридорам к тренировочной комнате. Он сидел там, спиной ко мне. Но он чувствовал меня, я это знал. Я подошел со спины и обнял его, зарывшись лицом в его волосы. Было хорошо находиться с ним рядом, и я завилял хвостиком, лениво потягиваясь и выгибая спину. А потом он повернулся ко мне и обнял. Я буквально растаял в его объятиях. Хотелось всегда находиться в его сильных руках. Я устроился у него на коленях и положил голову ему на грудь. Прикрыв глаза, я слушал как бьется его сердце в груди. Оно билось медленно, неспеша, словно рассчитывая свои силы и действия. Не в пример моему, которое буквально рвалось из груди. Нужно было идти умываться, но так не хотелось уходить от него. А потом он тихо прошептал, что сегодня ему нужно проститься с имперским полком, а посему за мной понаблюдает Трейси. Я кивнул, соглашаясь. Все таки Трейси был моим братом по «технической линии», и раса пантер относилась ко мне хорошо. А имперский полк уважал силу, и умение, чего у меня пока не было.
Эрик Леман: И все-таки мне пришлось умыться и позавтракать. Отец надел форму полка, и я залюбовался им. Ему всегда отлично шла военная форма. Интересно, подойдет ли форма мне? Конечно, таких маленьких размеров не было. Но можно было пошить на заказ. Я надел белый костюм с опушкой на жакете. Так я еще больше соответствовал своему прозвищу «Снежок». Мы прошли в капсулу отправки, отец набрал код, и капсула помчала нас в исследовательский центр. Там я был передан с рук отца на руки Трейси. Теперь мне предстояло дождаться отца, и готовиться к отлету. При мысли о полете, захватывало дух. Я не знал, как выглядит космос. Наверное, это страшно. Ведь я песчинка по сравнению с вселенскими просторами космоса. Это пугало и угнетало. Но все же я был счастлив, ведь теперь я полечу вместе с отцом, а значит, все будет хорошо. Неизвестность… Это был мой первый полет, и даже не просто на другую планету или галактику, а в другую метагалактику. Наверняка, это очень далеко. И как мы полетим до той планеты? Как долго будет длиться наш полет? На чем мы полетим? Что мы будем там кушать? Как выглядит та неизвестная мне планета? Какие обычаи у них существуют? Как выглядят обитатели планеты? Как они общаются? Сильно ли отличается их язык от нашего? А если он совсем другой, как же мы с отцом будем их понимать? Чем они питаются? Имеют ли они физическую оболочку, или бесплотны как финстерны? Я сгорал от любопытства и нетерпения. Мысли вихрем носились в моей голове, я даже не обо всем успевал подумать. Я очень надеялся, что там не придется вести борьбу за жизнь. Мне хотелось, чтобы мы с отцом могли вздохнуть свободно, и больше не опасаться всяких неприятностей. Мысли сменяли друг друга, унося меня в дебри моего сознания. Я зарылся вопросами с ног до головы. Но ни у кого не спрашивал, чтобы не выглядеть глупым. Увижу все сам, или спрошу у отца.
Рихард Леман: Оставив волчонка с Трейси, я направился прямиком к имперскому полку. Они находились при Величайшей особе, Генрихе Миллере. Поэтому я набрал код дворца правителя, на капсуле отправки, и дополнительно ввел код полка. Капсула тут же помчала меня, сквозь узлы коммуникаций, через шпили техногенных башен. Строения и здания мегаполисов мелькали перед глазами. Было незабываемое ощущение полета. Я уже давно привык к такой системе передвижения, но в душе все еще жило чувство восторга. Вскоре, я оказался у ворот имперских полков. Полки делились по расам, и являлись постоянными кастами военных. Мой полк был штурмовым, рассчитанным на тяжелые условия местности в бою: скалы, ледники, горы, снега. Исконными представителями штурмовиков являлась раса ирбисов (снежных барсов). Могучие, ловкие, обладающие неимоверной силой, грацией и пытливым умом. Идеальные бойцы, преданные своему делу. Как только я попал в нужное мне крыло, меня тут же радостно встретили штурмовики моего полка. Как военная каста, они были превосходны, и обучали детей с детства. Поэтому они все обладали военными и боевыми навыками. Правда в крыле находилась только действующая боевая единица. Остальные представители расы жили в башне, находящейся рядом с замком правителя.
Рихард Леман: Ирбисы устроили турнирные игрища, на проверку силы и военной смекалки. Конечно без нанесения увечий и травм. Хотя неподалеку все же дежурили несколько медиков, на случай того, если бравые парни заиграются. Это было великолепное зрелище: ирбисы боролись голыми руками, с применением оружия, с использованием оборачиваемости, отрабатывали приемы борьбы, оттачивали свои навыки. Я не скрывал своего интереса, и того, что мне нравилось это зрелище. Тренированные, красивые тела, сплетенные вместе, с одним желанием – победить. У меня закипела кровь, зрачки хищно сузились, я облизнулся и нагловато улыбнулся. Я чувствовал как во мне пробудился азарт, чувство борьбы и немного жажда крови. При виде борьбы, во мне всегда закипала кровь. И казалось, что-то темное поднимается из глубин моей души. Тогда хотелось насилия, рвать, метать, убивать, пить кровь. Когда это чувство проходило, то я не мог понять причин возникновения этого. Но сейчас, я не мог отвести взгляда от этих игрищ. Хищная натура рвалась наружу, я ощущал, что мои глаза лихорадочно блестят. К тому же это выглядело очень эротично. Я и сам был бы не против поучаствовать в этом, правда, я не мог обернуться при борьбе. Но это не списывало меня со счетов, так как при столкновении с диким зверем, я выходил победителем.
Рихард Леман: Мое желание осуществилось. Мне предложили поучаствовать в состязаниях, и я не задумываясь, согласился. Я снял с себя китель и рубашку. И пусть у меня не было таких мышц, как у моего оппонента на ринге, но в силе я не уступал ни одному из барсов. Я это знал, но знал ли это мой «противник»? Судя по его довольной и развязанной улыбке – не знал. Мы встали напротив друг друга. Аккумулированная телом, энергия, начала перетекать по всем мышцам энергетическими всплесками. Мой противник слегка наклонил корпус. Я знал, что сейчас он ринется в атаку. Так и получилось. Он молниеносно рванул с места, пытаясь сразу сбить меня с ног, и сделать захват на полу. Я смотрел на него, словно в замедленном темпе. Увернувшись от его выпада, я поймал его за запястье и хотел вывернуть. Но он вывернулся, метнувшись мне под ноги. Я не удержал равновесия и упал, но продолжал держать его запястье. Уперевшись ногами в его живот, я перебросил его через себя. Затем я резко вскочил на ноги, что сделал и мой оппонент. Теперь он наверно понимал с кем столкнулся, потому что улыбка исчезла с его лица. Я медленно провел языком по верхней губе, и, выставив ладонь вперед, поманил его пальцами, приглашая нападать. Он снова рванул на меня, и резко присев, выставил одну ногу вперед, делая подсечку мне. Я же оперся о его плечи, и сделав сальто, перелетел через него. Я приземлился спиной к нему, но отчетливо слышал любое его движение, и биение сердца. Он был хорошим бойцом и прекрасно справлялся с нагрузками. У нетренированного существа, сердце билось бы уже не в груди, а в гортани, готовое вырваться, у штурмовика же оно билось быстрее обычного, но все же до предела было далеко.
Рихард Леман: Он был тоже спиной ко мне, потому что мы повернулись одновременно, и не дожидаясь готовности друг друга, тут же снова бросились в атаку. От борьбы тело потело, лоснилось и переливалось в отблесках пламени от факелов, которые в избытке висели на стенах. Я ощущал истинное удовольствие, борясь с ним. Во мне все кипело и клокотало. И все же это был не тот уровень борьбы, при котором мне хотелось убивать, но жажда крови все же ощущалась. Я уже не отдавал себе отчета, и тело действовало на полном автомате, зная какое противодействие оказать на любое воздействие противника. От размышлений я очнулся тогда, когда я стоял на руках, спиной к противнику, и ногами сжимал его шею. Он пытался расцепить мой захват руками. Я знал, что сейчас он начнет бить по мне беспощадно, если я что-нибудь не предприниму. Быстро поднялся на прессе мышц живота, казалось, что я сижу на его шее. И со всей силы ударил ладонями по голове оппонента, оглушая его. Ему не хватал воздуха, и голова наверняка пошла кругом. Я вернулся в исходное положение, поставив руки на пол, и с силой рванул ногами назад, перебрасывая барса через себя. Он ощутимо упал на спину, а я встал прямо над ним, с восхищением наблюдая, как из уголка его губ сочится кровь. Я присел на него, согнув колени и слизнул ручеек крови. Ах, какое блаженство и удовлетворение. Хотелось вонзить клыки в пульсирующую венку на его шее, и наслаждаться этой дикой, необузданной кровью. Парень открыл свои голубые глаза, в них читалось удивление и боль. Я внимательно смотрел в его глаза, и понимал, что сам он не встанет. Похоже, что я травмировал его. Я это понимал, но хотелось добить свою жертву. Пересилив себя, я встал и позвал медиков. Парня увезли в медчасть, а меня поздравляли с победой. Немного придя в себя, я понял, что этим парнем мне придется заняться лично. Сам нанес травму, сам и залечивай.
Рихард Леман: Я сказал, что отлучусь не надолго, а сам прошел в часть, куда доставили ирбиса. Ему было больно, но ненависти ко мне я не увидел, а вот уважение буквально излучалось из его глаз. Я сместил ему позвонки, и удар был не слабый, но сильных повреждений не было. Я попросил положить его на живот, помыв руки, я начал осторожно прикасаться к его спине руками, леча травмы. Сила перетекала по телу, и направляясь по рукам, излечивала повреждения. Через полчаса он чувствовал себя превосходно, и мы вместе вернулись на турнир, каждый на свое место. Теперь я не ощущал чувства вины перед ним, и перед всеми присутствующими, за то, что нарушил правила боя и не рассчитал сил в запале боя, а так же за причиненную боль. Оставшееся время турнира прошло также замечательно, как и начиналось. Я был доволен увиденным и своим участием. Единственный инцидент с моим участием, благополучно забылся. После турнира все собрались около костра и начали жарить мясо по старинке. Жарить мясо на вертеле – это была любимая забава барсов. А потом все дружно ели и травили байки о своей жизни, о боях и войнах прошлого. Кто-то вспоминал былины, легенды и предания, и все с упоением слушали рассказчика. Под веселые удары деревянных крынок (большие, массивные кружки) с горячительными напитками, распевались походные и боевые песни. Все было, как в старой, древней и волшебной сказке. Я всегда узнавал что-то новое и интересное от них. Мне было весело и хорошо с ними. Они были моей боевой семьей, моими верными товарищами, которые готовы были идти за мной хоть на край света. И я ценил, и любил их за это.
Рихард Леман: Я сказочно и весело провел время с барсами, но нужно было собираться в полет. Тепло, и по-дружески, попрощавшись с ними, я вернулся в лабораторию. Эрик радостно повис у меня на шее. Меня не было пол дня, а он уже так соскучился. Я обнял его и поцеловал в сладкие губки. Он разрешил мне это сделать, не отстранившись от меня, а потом смутился и уткнулся личиком мне в грудь. Я по-доброму рассмеялся и выпустил волчонка из объятий. Меня уже ждали погрузчики с упаковочным материалом. Я говорил, что нужно брать и как запаковывать, чтобы все довезти в целости и сохранности. Трейси неотступно ходил рядом со мной, как и Эрик. Он конечно никогда не скажет, но ему тоже нужно было мое внимание. Я разговаривал с ним на разные темы, уделял внимание его проблемам. Он был очень забавен, пытаясь скрыть то, что будет безумно скучать без меня. Я его понимал, потому что сам скучал без них, но мне было необходимо помочь малышу оборачиваться. К тому же, параллельно этому, я мог что-нибудь узнать о себе там, на Амои. Может, мне помогут с этим. Я не должен упускать ни единой возможности.
Рихард Леман: Были упакованы несколько растений, семена и пара экспериментальных существ: двухголовый эмбрион с планеты Искар, и четырехрукий скалиот с планеты Скал. Я не знал, как они будут развиваться в других условиях. Главе Департамента по Научным Исследованиям и Биотехнологиям, Господину Раулю Эму ничего не было известно о том, что я собирался привезти этих эмбрионов. Но думаю, что он будет не против таких необычных существ, если он истинный ученый. Сам я не смог пройти мимо таких экземпляров, и вывез с планет образцы граждан, и искусственно создал эмбрионы. Теперь оставалось ждать результатов и следить за показателями. Наверно, я чокнутый ученый?! Но ничего с собой поделать я не смог, исследовательская жилка оказалась сильнее голоса разума и порядочности. На шатле находились специальные лаборатории, куда относили все экземпляры растений, и эмбрионов. Хорошо, что шатл был исследовательским, значит, все будет в целости, сохранности и под контролем приборов. К тому же я умел управлять им, летал не первый раз. Правда это была более модифицированная модель, но обучение я уже прошел. Наши с Эриком сборы заняли пару часов, и вот мы были уже готовы к отлету. Я оделся так, как мне нравилось, и было удобно. Форма с Терры, времен второй мировой войны, войск Третьего Рейха очень подходила мне. На мне был зимний вариант. Эрик был одет в белый костюм, сапожки и красивую шубку из меха белого медведя. Этот медведь стал моим трофеем в ходе битвы за жизнь Эрика, и теперь он по праву носил одежду из меха этого животного.
Рихард Леман: Все было готово к отлету. Я еще раз попрощался с исследовательской группой, и крепким рукопожатием попрощался с Трейси, а потом потянул его руку на себя, и по-товарищески обнял. Расставания щемили сердце, и поэтому я не любил долгих прощаний. И Трейси был на пределе. Я чувствовал, что он еле сдерживается. А посему я выпустил его из объятий, и, взяв Эрика за руку, шагнул в капсулу отправки. Мы махнули рукой на прощание, и капсула понесла нас в космопорт. Эрик жался ко мне всем тельцем. Конечно, ему было страшно, ведь это первый его полет на неизвестную планету. Я обнял его, чтобы развеять его страхи. Теперь он чувствовал горечь расставаний и разлук. Он плакал, теряя друзей, с которыми чувствовал себя в безопасности и любил. Я гладил его по волосам, стараясь успокоить. Его душа еще долго будет страдать, и переживать потерю, пока он не найдет новых друзей. Постепенно, он успокоился, и просто крепко обнимал меня. В космопорту нас ждал шатл «Ausweiss». Он имел защитный слой «Хамелеон», что позволяло ему надежно маскироваться на местности и становиться не видимым. Шатл уже был настроен на траекторию полета до Амои. Так что мы могли свободно долететь до планеты на автопилоте с точной навигацией. Мы зашли внутрь и шатл отбыл с планеты. Чтобы долго не придаваться грустным размышлениям, я решил провести время с пользой и узнать о планете, на которую летим. Мы сняли верхнюю, теплую одежду. Я поместил Эрика в креокамеру, подсоединил датчики и включил программу. Затем, я лег рядом с ним, и проделал тоже самое. Камера закрылась, я обнял Эрика за плечи, мягкий сон начал обволакивать сознание. Включилась обучающая программа о Амои. Шатл летел сквозь «Гиперпространства», через полторы недели мы должны приземлиться.
Рихард Леман: Космопорт. Терминал пассажирских перевозок (1) стр. 2
полная версия страницы