Форум » Архив » Эос. Служебная квартира Норвея Форестера (1) » Ответить
Эос. Служебная квартира Норвея Форестера (1)
Норвей Форестер:
Норвей Форестер: Я еще минуту смотрел на тебя а потом решительно поднялся, так, что стул почти отлетел к стене, в два шага оказался рядом с тобой и просто сдернул тебя с твоего места. Несколько шагов и мы в спальне, ты распластан на моей постели, а я стою рядом с постелью, возвышаясь над ней, смотря на тебя сверху вниз. Уже обнаженный и возбужденный так, что налитой прятной тяжестью член прижимается к животу. В моем правом соске поблескивает золотое колечко с брильянтовой подвеской, точно такое же лежит на тумбочке в бархатной коробке и ожидает своего часа. Оно предназначено тебе. В знак того, что я принадлежу тебе а ты мне...
Корд Нортон: - Вижу, что не против... - произнес, задыхаясь. Ты был так стремителен и неудержим, что внутри стало жарко. - Потом предупрежу... Волнение сделало пальцы неловкими, и я все никак не мог справиться с застежками сьюта. Я облизнул пересохшие губы, и только тут увидел украшение. Надо сказать, весьма милое украшение, но на неположенном месте... - Что это? - прошептал.
Норвей Форестер: Коснулся пальцами украшения, а потом наклонился к тебе, прижимая за плечи к постели, встал между твоих раскинутых ног на колени и коснулся губ своими. Поцелуй долгий, сильный, властный. - Знак того, что я принадлежу тебе... - слова произнесены таким тихим голосом, как дыхание. - Тебе... - и снова поцелуй, и руки по телу, и поддающиеся застежки под дрожащими от нетерпения пальцами, и плоть, прижатая к животу, налитая, тяжелая, с каплей тягучего секрета на головке... Все это твое... Я весь твой... И ты знаешь об этом...
Корд Нортон: - Знак? - я подался вперед, чуть отстраняя от себя Норва, и рассматривая украшение на его груди. Прокол в соске, и это как сережка-колечко, с бриллиантовой капелькой. Я старательно задвинул неприятные воспоминания о всевозможных проколах куда подальше, и очертил пальцем круг вокруг украшения. Кожа бледная, не воспаленная, и судя по всему - украшение не вызывает у носителя никаких неприятных ощущений. - Значит... знак.... Я провел языком вокруг бусинки соска, а потом по ней. Ко вкусу кожи примешивалось ощущение металла. Это было необычно. Но мне стало вдруг интересно, а что при этом почувствует Норв? И я повторил свой маневр.
Норвей Форестер: Я почти упал рядом с тобой, давая тебе возможность делать то, что ты хочешь. Раскинул руки, прикрыл глаза. Ты еще раз коснулся губами моего соска с кольцом. Я выгнулся, запрокидывая голову, из груди вырвался стон удовольствия. - Мммм... этот десерт тебя больше устраивает? - снова выгнулся, раскидывая колени, удерживаясь за покрывало над голвой. - А ты не снимешь сьют? Думаю... - я поднялся, облокачиваясь на локоть и кладя ладонь тебе на пах, - Думаю, что ткань изобрели как преграду... Но ведь нам преграда не нужна, верно?
Корд Нортон: - Гораздо больше нравится, - улыбнулся, наблюдая за Норвом. Он так жарко откликнулся на мою игру с колечком. Оно что усиливает чувствительность? Я снова покатал его языком, а потом осторожно взял зубами и потянул. - Сниму... сейчас... - пробормотал сквозь зубы, продолжая свою небольшую шалость, а кончиками пальцев проводя невидимую линию по середине груди, по животу, до паха.
Норвей Форестер: Рассмеялся. - Снимешь? Но... зачем? Или может быть ты... хочешь такое? Мммм? - потянулся и подался за тобой, не зная, чему отдаться больше - ласке рукой или языком. Это было приятно - видеть, как ты теряешь свою застенчевость и нерешительность, ощущать на своем теле твои сильные движения, подаваться к тебе, ловя твою ласку, дразнить тебя.
Корд Нортон: - Такое же? Еще не знаю.. Но я подумаю... - Я еще немного поигрался с колечком, а потом с сожалением оторвался от своего занятия, но совсем ненадолго. Сьют полетел в угол комнаты, на кресло. Туда же отправился наручный комм. Правда, перед тем как снять его я все же отправил сообщение своему фурнитуру, чтобы он меня сегодня не ждал. Раздевшись, и скользнул на прохладные простыни к Норвею. Недолго простыням оставаться прохладными... - Так на чем я остановился?... - и я снова принялся играть с колечком языком и зубами, внимательно следя за реакцией Норва. Моя рука кружила вокруг его паха, дразня. Было приятно видеть, как его тело с желанием отзывается на мои ласки.
Норвей Форестер: - Подумай... - и зашипел, потому что ты довольно сильно прикусил мой сосок. - Откусишь, - я рассмеялся, - Потом сам же и пожалеешь... Я не знал, куда подаваться - то ли в ласкающую меня руку, то ли под твои губы, аж голова начала кружиться. - Тебе нравится дразнить меня? - перенял инициативу и повалил тебя на постель, навис над тобой и приник ртом к твоему...
Корд Нортон: - Очень... - выдохнул, улыбаясь, и привлек к себе, обнимая за шею и отвечая на поцелуй. Соприкосновение обнаженных тел было возбуждающим, и я почувствовал, как в паху наливается тяжестью плоть. Это ощущение сводило с ума. Поддавшись какому-то страстному порыву я развел ноги и скрестил щиколотки за спиной у Норва, притягивая его к себе, пах к паху. Мы вжались друг в друга и у меня аж дыхание перехватило, и звезды в глазах заплясали.
Норвей Форестер: Я целовал тебя, не в силах остановиться, не в силах расцепить объятия, и не хотел это сделать. Ты так прижимался, так отвечал мне, что я терял голову. Наконец, я заставил себя разомкнуть объятия и посмотрел на тебя. А потом... Какой же ты нежный, какой податливый... Я посасывал тебя, ласкал языком, дразнил, целовал атласную головку, слизывая выступивший секрет и наслаждался нашей близостью. Я очень осторожно и бережно ласкал тебя пальцами, сжимал яички, проводил пальцем дальши и понял, что ты уже не вздрагиваешь и не сжимаешься под моими ласками, что колечко мышц уже не сжимается судорожно, когда я провожу по нему пальцами, а все так же расслаблено. Языком по нежной коже, смочить слюной... Я забрал тебя полностью в рот, а пальцем чуть надавил на вход в твое тело, очень медленно и осторожно, чтобы не испугать тебя. Палец без труда скользнул внутрь, ты был влажным, горячим и нежным...
Корд Нортон: Я отпустил тебя, когда ты скользнул вниз, лаская меня ртом и руками, и раздвинул бедра шире, открываясь твоим ласкам. Такой нежный.. осторожный... ты заставлял мою кровь бурлить. И я не отталкивал уже тебя, а наоборот, стремился к тебе, желал продолжения, хотел еще больше. Меня так захватило все то, что происходило, твои ласки были так естественны, ненастойчивы, что я перестал дергаться, когда твои пальцы ненароком, а может даже и намеренно касались входа в мое тело. Ты не сделаешь мне больно, в этом я был уверен. И я удивился, когда вдруг после очередного поглаживания-надавливания вдруг почувствовал, как в меня проскальзывает твой палец. Я даже сжался на мгновение. Но твои губы, язык, пальцы... ты делал все, чтобы снова заставить меня расслабиться, и я расслабился. И перестал сжиматься, снова раскрываясь перед тобой.
Норвей Форестер: Слова были неуместны. Ты лишь на мгновение замер, сжался, и я остановился, продолжая ласкать тебя только ртом. А когда ты расслабился, я снова чуть двинул в тебе палец. На сей раз ты не сжался, а наоборот, чуть подался и я без труда ввел его весь в тебя и снова замер, прислушиваясь к тебе. Ты не делал попыток отстраниться или вытолкнуть меня, а наоборот, твое тело подчинилось и принимало меня спокойно. Я чуть шевельнулся и провел пальцем внутри тебя, ища одну точку. Конечно, я все это знал по наслышке, у меня не было личного опыта, но я чувствовал, на уровне интуиции, что делаю все правильно. Ты не сопротивлялся мне, а я не торопил события. Я не двигал рукой, чтобы ты смог привыкнуть к тому, что в тебе есть что-то, а сам продолжил ласку ртом.
Корд Нортон: Я старался сдержать рвущееся дыхание, и твои ласки в этом были лучшим лекарством. Иногда я открывал глаза, чтобы убедиться, что это ты. Ты. Тот, к кому рвется душа. Тот, о ком скучает сердце. Тот, что никогда не сделает ничего, что я не захочу. Я видел тебя, иногда натыкался на твой полный нежности, внимательный взгляд, и снова запрокидывал голову, позволяя тебе делать то, что ты делаешь. Мне это нравилось. Возбуждение охватило меня всего, но я все никак не мог до конца расслабиться. Я принял твой палец в себя. Это было не больно. Просто ощущение, что во мне есть что-то... есть часть тебя. Твой рот заставил меня вскоре об этом забыть, и я уже не ощущал дискомфорта от этого проникновения. А потом ты осторожно пошевелил во мне пальцем, и я задохнулся от накрывшей меня с головой волны удовольствия. Ноги конвульсивно сжались в коленях, я прогнулся в пояснице и будто попытался присесть лежа на спине, устремляясь сам вниз, навстречу твоему движению. Из груди вырвался блаженно-удивленный стон, я член дернулся прижимаясь к животу. Возбуждение пульсровало в паху живым огненным шаром.
Норвей Форестер: Еще было очень рано сделать то, чего я безумно хотел. Чуть позже, обязательно, но чуть позже. Пока же я ласкал тебя внутри и снаружи, добавив к одному пальцу второй. Все так же осторожно и бережно, чтобы не причинить боли, не вызвать в памяти неприятные ощущения, не испугать тебя. А ты... Ты подавался на меня, жадно вбирая пальцы до самой ладони. Ты двигался уже свободно, так, словно занимался этим каждый день. Конечно, тело блонди быстро приспосабливается ко многим вещам. Я старательно ласкал в твоем теле одно место, от прикосновения к которому из твоей груди вырывался удивленный и в то же время радостный полувскрик-полустон. Твоя плоть требовала разрядки и я подводил тебя к ней, то вбирая тебя до основания и проникая в тебя глубоко, то почти выпуская тебя изо рта и почти вынимая пальцы...
Корд Нортон: Я забыл обо всем на свете. Мир сузился до размеров этой кровати. Наша персональная маленькая вселенная. Я стонал уже почти не останавливаясь и не сдерживаясь. Тихо, но довольно различимо. Я нырял вниз, навстречу ласковым пальцам, шевелившимся во мне, дергал бедрами вверх, подаваясь в ласковый рот, и совершенно терялся в водовороте всеобъемлющих ощущений. Ощущения возрастали по спирали. Так ветер подхватывает лист, и увлекает его своим порывом вверх, кружа. Все выше, выше... Долгий протяжный стон вырвался из груди вместе с душой, которая взмыла в неизвестную высь. Я задрожал и выгнулся, выплескиваясь в нежный рот, сжимая в себе пальцы Норвея. Пальцы? Да, я почувствовал, когда он к одному добавил второй. Но не противился этому, потому что боли не было. Было только наслаждение, в котором я тонул... Я дернулся еще несколько раз и затих. Сейчас мне казалось, что я почти умер.
Норвей Форестер: Мой... Любимый... Единственный... Как же мне нравится нарушать все мыслимые запреты, как нравится не подчиняться им, вершить свою судьбу и жизнь самому, не позволяя никому в нее вмешиваться. Даже Юпитер. И ей - в первую очередь. И никому не позволю. Я осторожно вынул пальцы и растянулся рядом с тобой, целуя в плечо. Ты все еще тяжело дышал и я слышал, как бьется твое сердце. Я положил руку тебе на грудь и провел по ней, успокаивая. Прижался к тебе и целовал твои закрытые веке, скулы, щеки, нежные губы...
Корд Нортон: Я постепенно успокаивался. Дыхание замедлялось, сердцебиение приходило в норму. Я счастливо улыбнулся, и не открывая глаз повернулся чуть на бок, обнимая Норвея. - Я уже умер? - и тихо засмеялся, утыкаясь тебе в плечо. Потом затих, и некоторое время просто тихо лежал, слушая твое сердцебиение и дыхание. Потянулся вперед, и обжигая дыханием шею горячо прошептал. - Ты показал мне рай. Или эдем. Или.. не знаю что. Небеса. Я хочу быть там с тобой... И прикусил мочку уха, дразня. Я прекрасно понимал, чего ты хочешь. К чему стремишься. Я не был наивен, и то, как ты в меня проникал - подтвердило эти мои догадки. Но с тобой - я и сам этого хотел. Неприятные воспоминания ни за что не помешают нашему счастью. Что было - то было. Дальше будет то, чего мы сами захотим. Сказать, что я совсем не боялся - значило бы соврать себе. Боялся. Но верил тебе. И знал, что ты постараешься свести боль к минимуму, чтобы мы оба получили удовольствие.
полная версия страницы